– Барышни, позвольте мне, не мешайте. – боцман вынужден отстранить девочек и снять последнюю гайку, с двумя другими он справился быстро.

Художник наблюдая со стороны за этой сценкой, задумался, неплохая идея для картины, "технический прогресс" – хрупкая девушка и монстр в водолазных доспехах. И фон подходящий, местность прямо просится на полотно. Жаль отошел он от этого увлечения юности, в последние годы Иван Федорович Александровский занимался больше фотографией и достиг в этом поприще немалых успехов. Девочки по прежнему продолжают ухаживать за покорителем глубин, старшая вытирает ему лицо платочком, а младшая пытается оторвать маленького краба застрявшего в складке толстой прорезиненной рубахи.

– Утомились Сергей Владимирович? Я вижу пот с вас ручьями течет.

– Да нет, просто не рассчитал, слишком тепло оделся. Давно уже следовало определить зависимость между температурой воздуха и воды у поверхности и на глубине. – мичман Лихачев не замедлил с ответом, – Дела знаете ли сударь, мне в этом году проучили обучение одесских и николаевских водолазов, как белка в колесе верчусь.

Между тем матросы помогли офицеру снять тяжелое одеяние, а боцман спешит подать пальто, чтоб не дай бог начальник не простудился, заметно ценят они его, не из под палки стараются, отметил про себя Иван Федорович. В наше время такие отношения большая редкость, озлобился народ…

– Девицы у Вас как в штате или волонтерки? Я гляжу стараются изо всех сил.

– Кузины это мои Саша и Маша. Обычно они у Александра на телеграфе вертятся, но сегодня его нет, и вот пришли ко мне на водолазную станцию. Только ради Вас Иван Федорович и не гоню их. Старшая девочка разумная, а вот Машенька… Сколько раз тебя Мария током било на телеграфе, три или четыре?

– Ну и что? Сашка говорит что не убьет…

– Сашка – это Александр, тот телеграфист, о котором мне Сергей Владимирович писал? – уточнил гость.

– Он конечно, а я Александра, только Маша иногда путает, не поймешь ее кого зовет: "Саша, Сашка…", – опередила Машу старшая сестра.

Мичман распорядился насчет чистки снаряжения и собрался было отправится с приезжим пить чай, но его задержал вопросительный взгляд боцмана.

– Что еще случилось Федорчук?

– Ваще благородие, с Кулевичей с фрегата приходили.

– Что им надо, мы же нашли и подняли утопленный якорь еще на прошлой неделе?

– А говорят не ихний…

– Черт возьми, тогда завтра разделимся, ты будешь искать якорь, я займусь с новичками осмотром "Трех Святителей". Вот так и живем Иван Федорович, даже в церковь сходить не досуг, – Лихачев печально вздохнул, – Но сегодня воскресенье и пусть люди после обеда отдохнут.

– Опасная у Вас работа, я наблюдал за водолазами в Кронштадте, так глубоко там не погружаются.

– Не поверите на днях чуть не погиб, но на суше… Уж очень смешная история приключилась.

Мичман принялся за рассказ о недавнем происшествии, в самом деле "нарочно не придумаешь", а в жизни случается. Работал он в тот день у Михайловской батареи, искал якобы утонувшую там баржу по требованию начальника порта. Ничего не нашел, и захотелось выйти на берег, благо в одном месте он пологий. Солдатики крепостной артиллерии, ловившие рыбу, были шокированы появлением неведомого чудища и побросав снасти немедленно отступили от воды. Как же боязно, голова у него медная, здоровая, глазищи стеклянные блестят, и не говорит ничего по-нашему, только мычит и руками машет. Но вскоре долг и присяга побороли страх: "Вяжи его робяты, это супостат аглицкий! Возьмем Антихриста!" И с громким "Ура" храбрые воины толпой накинулись на бедного Сергея Лихачева…

– Еще немного и задавили бы меня, не поспеши матросы на помощь, что с солдат взять, темный народ.