В поселок он пришел в то время, когда рабочие, возвращаясь из тайги, расходились по баракам.

Едва поравнявшись с конторой, Павел, к своему удивлению, встретился с тем самым прорабом-земляком, который когда-то на 1-й фаланге взял его на строительство моста:

— Ты откуда появился сюда и зачем? — спросил его Петров. Павел, несколько смутившись от властного тона, ответил ему:

— Здравствуйте! — и вытащив из-за пазухи пакет, спросил: — Гражданин начальник, а кому я должен отдать этот пакет?

Петров, взяв пакет, немедленно распечатал его и, бегло прочитав предписание, строго ответил Павлу:

— Здравствуйте-то, здравствуйте, да за что же ты, дурная голова, попал сюда на штрафную? Я тебе сколько раз говорил: брось ты свою непутевую веру, заведет тебя твой Бог туда, откуда и свету белого не увидишь. Такой молодой, жил бы да жил себе с мамкой, учился бы, да в люди вышел. Начальником-то тут я, да ты-то зачем мне тут нужен? Ведь ты же знаешь, каких людей посылают сюда и за что?

— Уважаемый гражданин начальник, — сказал Павел, — если уж вы, образованный, не оставляете своих убеждений, которые привели вас сюда осваивать Восток, и которые не дают вам ничего утешительного ни теперь, ни в будущем, тем паче, как мне бросать свою веру, которая выводит меня из тех мест, куда посылают меня злые люди; веру, которая вселяет в меня радость и здесь, которую исповедывали тысячелетиями самые лучшие, самые великие и честные люди.

— Ну, ладно, Владыкин, — сказал ему Петров, — я хоть и ругаю тебя, но ты не обращай внимания на это, тут и свой человек в собаку превратится, а не то, что мы, грешные. Тебя я полюбил еще на первой, только жалко мне твоей молодости. Так и кажется, что затопчут здесь тебя в грязь, но я вижу, что есть в тебе, действительно, какая-то сила. Что ж, не унывай и дальше, пока здесь — в обиду тебя не дам. А сейчас, иди вон в тот барак, — указал он на дом мастеров, — и скажи там дневальному, чтоб он тебя на полный учет взял, и что ты в моем распоряжении. Понял? Иди, отдыхай, пока позову, — распорядился Петров и зашел в контору.

В бараке было очень тепло, чему юноша обрадовался, так как сильно промерз от усилившегося мороза.

На объяснения Павла дневальный ответил:

— Что ж, хорошо. Здесь у нас спокойно. Живет само начальство. Выбирай себе любую койку из свободных, постель возьмешь в каптерке. Харчи я из кухни приношу три раза в день. Хлеб вон, на столе, бери и кушай, сколько хочешь. Деньги есть — в ларьке покупай, чего душа желает.

Павел покушал и уснул крепким сном. Проснулся утром после того, как все ушли на работу. Его никто не вызывал.

Вечером он увидел на ходу Петрова, и тот на вопрос Павла о работе, махнув рукой, сказал:

— Отдыхай!

На следующий день Владыкин встал рано и сам пришел на развод к конюшне, но и там Петров, увидев его, сказал:

— Сейчас мне некогда. Отдыхай!

На третий день юноша не вытерпел и, подойдя к начальнику, заявил:

— Иван Васильевич! Я больше без дела не могу. Вы не сердитесь и не ругайте меня, но я христианин и зря кушать хлеб не могу. Дайте мне любую работу.

Петров сплюнул с досады и велел подойти к нему после обеда.

На сей раз, увидев Владыкина, посадил его рядом с собою в легкие сани и повез на плотбище.