— Где? — все ринулись смотреть газету, чуть не вырвав у меня её из рук.

— Точно, даже гол забила! Марина какая-то, — удивился седоволосый, прочитав состав команды соперников в газете.

— Да мужик это, — недовольно свернул «Советский спорт» я. — Фамилия такая — Марина.

Разговор плавно перешел на женский футбол, а вернее, на невозможность оного в принципе.

С Виктором у нас разные номера, Цзю вообще не было. Поселился с малознакомым мне легковесом из Москвы — Алексеем. Специально зашёл в комнату к Виктору, но того не было на месте, а сосед его и не знал куда тот отошёл. Потом было общее собрание, потом ужин, и поговорить с другом удалось лишь вечером.

— Да, эта редакторша заводской газеты подкинула проблем. Напечатала статью, причем не в своей газете, а в «Литературке», ещё и на украинском языке, — признал факт Витёк. — А живет у нас в Припяти по соседству. Даже одно время ходили друг к другу в гости, но потом мама, наверное, приревновала — тетка-то эта молодая, и теперь предки не общаются.

— Разговаривал твой батя с ней? Откуда она информацию получила? — стал задавать вопросы я.

— Да это как раз не секрет, болтают у нас много, хоть и режимный объект. Целенаправленно рыла. Ничего, пропесочат её в профкоме! — явно процитировал чужие слова друг.

— Вы там с дуба не рухнули? Живете в паре километров от станции. А если она права? — возмутился я.

— Не переживай, советские реакторы — самые надежные в мире! — «успокоил» меня парень. — А ты, кстати, откуда узнал про статью?

— Подобрал газету. У нас рядом со школой профилакторий. Кто-то, видимо недавно побывавший в Украине, привез её, да и выкинул.

— Правильно говорить «на Украине»! — дотошно поправил меня Артемьев. — Украина — это окраина, пограничная земля! Ты вот тоже с Украины!

— Я? С чего? Я из Ростова-на-Дону! — отмазался я.

— Я про Красноярск. Раньше, при царе, так и писали — «Сибирская украина», то есть, сибирская окраина, — пояснил Витька. — Я же на исторический поступать хочу. Читал об этом много.

— Лучше вместо истории иди, как твой отец, в МИФИ, — посоветовал я. — История постоянно меняется, то одна версия событий, то другая.

— Да как так меняется! Не говори ерунды! — смеется (а зря) надо мной парень.

Больше я с ним на эту тему не заговаривал. Начались спортивные будни. Нас взвесили, до шестидесяти кг мне триста грамм не хватает, и строго-настрого наказали держать вес. Ещё в сборную вернули моего недруга Игоря, но не как финалиста чемпионата СССР, а взамен выбывшего Ивана, тот серьезно травмировался. Четвертым был Славка из Перми. Резко сократившийся состав сборной дал больше времени для отработки техники. Я тут был не на первых ролях, поэтому обрадовался наконец-то начавшимся спаррингам, и Игоря, которого до этого все хвалили, вынес надёжно. По очкам, правда. Потом также железно выиграл у Славки, который очень неудобный соперник для меня — я ему даже проигрывал. Последний бой был с Артемьевым, и тот, также победив в обоих спаррингах, настроен был дать мне бой.

Едва прозвучал гонг, Витёк начал активно теснить меня в угол. Пришлось вспомнить те советы, что я давал норильским ребятишкам, и виснуть на сопернике в клинче. К концу первого раунда мне вынесли предупреждение за пассивность. Второй я тоже проиграл. Пытался менять и тактику, и стойки с леворукой на праворукую и обратно — ничего не помогало. Витька неплохо и технично защищался и атаковал. Что ему не хватало, так это мощи удара, но суммарный урон я получил приличный. Техника, признаю, у Артемьева лучше моей. Но в третьем раунде картина неожиданно изменилась — мой соперник просто выдохся, а у меня ещё сил — вагон, и как итог — бой остановили после второго нокдауна. Победа. На тренерский совет вызвали меня и грустного Виктора. Он выиграл два спарринга, а я все три.

— Вы как хотите, я против Штыбы. Техники нет, тактика слабая. Да, лосяра он здоровый, но для чемпионата Европы этого мало, — сказал новый главный тренер нашего веса Максим, молодой совсем парень, и тридцати нет.

— А я против Артемьева. Дыхалки нет, умирает в третьем раунде, — сказал главный тренер сборной Евгений Петрович.