Гуансюй покачнулся. Он слишком хорошо знал, какая судьба постигла всех, кто когда-либо становился между Цыси и властью. А он был еще слишком молод, чтобы умереть.

– Вы прекрасно справляетесь, тетушка… – пробормотал он.

– Что вы, что вы… – отмахнулась Цыси и показала на вечно пустующий трон рядом с собой, – прошу вас, присаживайтесь.

Император на негнущихся ногах проследовал к трону.

– Я совершила роковую ошибку, ваше величество, когда не поверила, что Поднебесной нужны реформы, – вздохнула Цыси, – но теперь все стало еще запутаннее. Кто-то из нас двоих просто обязан спасти нашу землю от иноземцев.

Гуансюй стиснул подлокотники так, что костяшки его пальцев побелели.

– Примите власть, Гуансюй, прошу вас, – ласково положила сильную, твердую ладонь на его руку Цыси. – Призовите народ выгнать чужеземцев, пригласите этого вашего Кан Ювэя, проведите реформу, делайте все, что сочтете полезным для страны и народа. Уже давно пора, поверьте мне.

– Я… попозже… – привстал Гуансюй, и его попытку мгновенно пресекли.

– Сейчас или никогда, – жестко отрубила Цыси. – И ваша Чжэнь к вам вернется. Вы ведь тоскуете по вашей маленькой Чжэнь?

На глазах Гуансюя навернулись слезы. Он очень тосковал по своей драгоценной наложнице, но умирать не хотел.

– Никогда… – опустив голову, пробормотал он. Цыси зашлась от ярости.

– Мальчишка! Да как ты смеешь?! Или так и думаешь всю жизнь за моей юбкой прятаться?!

Гуансюй стиснул зубы, сполз с трона, встал точно напротив тетки и упрямо мотнул головой.

– Ваше Величество, кто, как не вы, Милостивая и Благодетельная, Чтимая, Высочайшая и Мудрая, способен возглавить народ в трудный час? Разве не вы с ослепляющим глаза блеском правите Поднебесной уже сорок лет? Кто может даже посметь сравниться с вашим сиянием?

Лицо Цыси побагровело.

– М-мерзавец! – процедила она и наотмашь, что есть силы ударила императора по щеке.

Голова Гуансюя мотнулась в сторону, из разбитых губ пошла кровь, но глаза вдруг просияли.

– Вам виднее, тетушка, – уже почти издеваясь, пробормотал он, даже не пряча взгляда.

– Иди прочь! – как для пинка вскинула ногу императрица. – Так и сгниешь в ссылке на острове! Так и знай!

Нет, Цыси не была труслива. Она верила, что стоит ей открыто призвать своих подданных к сопротивлению, стоит ей прямо сказать, что налоги так велики, потому что серебро вывозят длинноносые, что нравственность народа упала потому, что христианские жрецы сеют разврат и вырезают сердца китайских младенцев, что чиновники несправедливы, потому что их давно и успешно подкупают европейцы… стоит ей это объяснить и хоть что-то пообещать, и ее подданные сметут иностранцев с лица земли, как Великая Желтая река смывает хлипкие крестьянские постройки во время разлива.