— Итак, — сказала она, скрестив руки на груди. — Месяц.

Я пытался успокоиться и собраться, глядя на нее и прислонившись к стойке. Мое тело сгорбилось под неудобным углом в сорок пять градусов.

— Я в любом случае думал о том, чтобы взять отпуск.

— О? — удивилась она. Я был трудоголиком, и она знала это.

— Да. И я думаю… думаю, это может быть полезно для меня. Ну, знаешь, не быть таким эгоистом, — пот выступил у меня на лбу.

— Конечно, — она кивнула.

— И это только на месяц. Месяц не так уж и долго, — когда я сказал это, мне стало интересно, месяц означает четыре недели или 31 день. И считался ли вчерашний день?

Пейсли начала плакать, и мы оба посмотрели в сторону лестницы.

— Она, наверное, голодная, — сказала Эмми.

— Уже? — было только семь. И мы кормили ее в три.

— Малыши ее возраста часто едят. Каждые несколько часов.

— Серьезно?

— Нам нужно достать тебе несколько детских книжек, — она уныло усмехнулась. — И тебе, вероятно, нужны детские вещи: коляска, кроватка, может быть, качели или, по крайней мере, нормальное кресло.

Про себя я стонал, представляя мой удивительный, мужественный чердак-спальню с детской мебелью.

— В самом деле? Даже если это всего на месяц?

Эмми подняла голову.

— Это не только месяц, Нейт. Даже если бы Рейчел вернулась за ней сегодня, ты все еще ее отец. На всю жизнь.

В ее глазах было что-то свирепое, что-то, из-за чего я не осмелился не согласиться с ней. Или, может быть, она ждала, что я начну с ней спорить и доказывать, что она не права. Я не хотел, чтобы она плохо думала обо мне, даже если это правда.

Собрав всю храбрость, я оттолкнулся от стойки, и встал прямо.

— Я пойду за ней. Уверен, у тебя есть дела, — гордясь собой, я вышел из кухни, и поднялся наверх.