Книги
Только после Вас. Всемирная история хороших манер
Когда ворота немецких городов в XVI в. захлопывались на ночь, а жители предместий возвращались домой, картину, открывающуюся взору на улицах, тяжело было назвать пристойной. Совершенно пьяные люди, шатаясь, шли по тротуарам, спотыкались и падали в грязь, раздвинув ноги так широко, словно бы, как скептически заметил один из современников, «между ними должна была проехать карета». Безудержное пьянство не было, таким образом, явлением, присущим исключительно эпохе Средневековья; на самом деле в XVI столетии во всех социальных слоях общества стали употреблять больше спиртного. Гравюры на дереве, выполненные в то время и сохранившиеся до наших дней, безыскусно воспроизводят жизнь простого народа. Люди, собравшиеся на ярмарке, практически поголовно пьяны, а кого-то уже рвет на собственные сапоги. Описание одной из попоек, сохранившееся с 1599 г., живо напоминает тематику вышеупомянутых рисунков.
В Европе попойки долгое время оставались любимым времяпровождением горожан и солдат. В XVII в. для молодых венских офицеров отдельно составлялись правила, в которых подчеркивалось, что за столом у эрцгерцога стоит избегать опьянения и прочего грубого поведения: «Появляйтесь перед людьми в чистой униформе и не приезжайте на ужин, будучи пьяны, не пейте после каждого проглоченного кусочка пищи, и не плюйте на тарелку, и уж тем более не лакайте вино, словно дикие звери».
В XVIII в. отношение буржуазии и дворянства к алкоголю изменилось: безудержное пьянство стало вызывать у них неодобрение. Массовое потребление алкоголя привело к тому, что представители этих сословий начали регулировать свои питейные привычки. Благообразные буржуа стремились к умеренности во всем и пили в основном вдали от людских взглядов. Аристократы и мещане хотели отличаться от черни, и это привело к тому, что в почет возвели другие напитки – во Франции и в Англии таким напитком стал кофе. Кофейни не желали иметь ничего общего с пивными погребами. Так, в самых первых английских кофейнях запрещено было браниться, играть в азартные игры и в особенности – пить спиртное. Эти заведения считались приличными местами, где не стыдно было, например, проводить деловые переговоры.
Алкоголизм придумали лишь в XIX в., и во Франции, к примеру, публичное представление о пьющих людях изменилось: место румяного пьяницы, веселого и разговорчивого, занял мрачный, агрессивный алкоголик, который вел себя просто преступно. Отчасти причиной подобной трансформации стали перемены в алкогольной культуре среди рабочих, которые предпочитали топить в вине невзгоды своей тяжелой жизни. Наряду с этим нельзя сбрасывать со счетов и пропаганду, проводимую представителями высшего класса: они хотели представить привычку работяг выпивать как алкоголизм, который уходил корнями в полное отсутствие морали среди пролетариата. В 1873 г. во Франции была организована широкомасштабная кампания по искоренению алкоголизма среди простого народа, однако ее организаторы, хотя и не говорили этого прямо, рассчитывали также положительным образом повлиять на питейные привычки аристократов. Особую тревогу вызывал абсент, популярный среди дворян напиток, про который говорили, что он будто бы разрушает мозг и вызывает эпилепсию. В Англии прилюдное пьянство тоже вызывало осуждение: там в середине XIX в. ни один «человек чести» не мог уже больше появляться в пабах, поскольку они стали считаться заведениями для рабочих.
Сегодня жители «западного мыса Евразии» являются рекордсменами по употреблению спиртного. Европейцы, составляющие всего лишь 1/8 населения планеты, выпивают половину всех производимых в мире спиртных напитков! Возглавляют статистику Франция, Австрия, Германия, Венгрия, Португалия и Швейцария. Австралия и Аргентина – единственные государства за пределами Европы, которые входят в топ-двадцатку стран по потреблению алкоголя на душу населения, но и там бóльшая часть жителей унаследовала свои гены от европейцев.
Одно из свойств самодовольной человеческой природы заключается в том, что нам кажется, будто бы весь мир крутится вокруг стола, который мы накрыли. Свои собственные привычки в еде и питье всегда считаются превосходными и изысканными, в то время как пристрастия соседей кажутся примитивными и даже варварскими.
На протяжении столетий чванливые снобы составляли утрированные и оскорбительные описания чужих застольных привычек, будучи уверенными, что обычаи эти являются отражением сомнительных культурных традиций. Мы привыкли считать, что если чьи-то правила отличаются от наших собственных, то из этого автоматически следует, будто они плохие. «Хороший вкус» – удел власть имущих. Право определять за других ценности, моду и стиль заложено в самом понятии власти. Главенствующая культура всегда диктовала остальным, что является приемлемым, а что нет.
Так, питейные традиции бретонцев, народа, живущего на северо-западе Франции, вызвали в свое время безграничное удивление французов, в особенности утонченных парижан. Бретонцев, в отличие от них самих, не интересовали изысканные манеры, эстетика вкусов и салонная культура; наоборот, их стиль – это многочисленные шумные пирушки, по завершении которых участники нередко просыпаются в канавах. Путешественники, ставшие в XIX в. свидетелями этих попоек, не понимали, что нарочитая манера бретонцев обильно употреблять алкоголь была призвана подчеркнуть разницу между будничной жизнью и значительными событиями, такими как карнавалы, свадьбы, похороны или, скажем, посещение ярмарки, и дружно критиковали их. В результате в Бретани был введен закон, ограничивающий публичное пьянство, а в общественном сознании утвердился образ вечно пьяного бретонца. Подобные слухи о жителях данного региона распространяли принадлежавшие к главенствующей нации французы, которые на деле употребляли больше спиртного и чаще умирали от цирроза печени, нежели высмеиваемые ими бретонцы!
Исследователь Ренье из Парижской медицинской академии считал алкогольные привычки жителей Бретани настолько серьезной угрозой, что в начале XX столетия даже объявил их вымирающим народом. А ученый по фамилии Ришар, эксперт в области физиологии и психологии, искренне верил, что эмигранты, покидающие родную страну, например ирландцы и поляки, пьют больше остальных европейцев, поскольку стремятся заглушить тоску по дому. Вообще ирландцы, в особенности в США, традиционно считаются народом, склонным к неумеренным возлияниям.
Согласно давно сложившемуся стереотипу, чем дальше на север, тем больше спиртного употребляют местные жители.
«Возможно, климат побуждает их пить. – Так в XVII в. писал о местных жителях сэр Уильям Темпл, британский посол в Нидерландах. – Вполне вероятно, что хотя для человека, живущего в обычных природных условиях, переизбыток алкоголя может стать смертельным, он в то же время способен оживить определенные функции в организме тех, кто живет в дурном климате, и побудить к движению их застывшие душевные силы».
Подобного рода размышления заставят лишь усмехнуться скандинава, вывалившегося из бара и попыхивающего сигареткой на январском морозе. Север, где бы он ни находился, всегда считался мистическим местом обитания пьянчуг.
Застольные манеры
Советы, подобные вышеприведенным, можно было найти в виршах под названием «Придворные обычаи» (Die Hofzucht), сочиненных немецким рыцарем и миннезингером Тангейзером в XIII в. Хотя автором Тангейзера в данном случае можно считать условно: он всего лишь запечатлел на бумаге эти и прочие фрагменты богатейшего фольклора, связанного с правилами хорошего тона в Средние века.
В XII–XIII вв. пособия по придворному этикету были крайне популярными, поскольку они приблизительно соответствовали современным книгам на тему «Как завести друзей, преуспеть и стать влиятельным человеком». Авторы их в особенности подчеркивали важность хороших манер за столом. Сейчас эти советы кажутся наивными и примитивными, написанными словно бы для детей, однако стоит помнить, что в Средние века культурный уровень читателей этих пособий был совершенно иным. Столовые приборы тогда еще только-только появились, то есть люди в основном брали еду из общей посуды руками, иногда помогая себе ножом, ели суп из одной миски, а также пили вино из общих сосудов.
Вот как Норберт Элиас сформулировал особенности средневековых застольных манер с точки зрения современного человека: «Эмоции людей, живших в Средние века, определяло такое коммуникативное поведение, которое по нынешним стандартам показалось бы невыносимым или по меньшей мере отвратительным. В их мире отсутствовали та невидимая стена чувств, которая в наши дни поднимается меж людьми, и та пропасть, которая мигом разверзается, когда ты лишь пытаешься прикоснуться к чему-то, чего недавно касались чужие губы или руки».
В ранних пособиях по этикету, предназначенных для дворян, хорошим манерам не дается никакого обоснования, в качестве объяснения авторы их постоянно ссылаются на социальный контекст: «подобное поведение неуместно при дворе», «благородный человек так не поступает» и т. д. Однако уже у Тангейзера можно прочесть между строк, что настоящей причиной для того, чтобы вести себя прилично, служило чувство смущения, которое вызывало у людей чье-то дурное, или, иными словами, отклоняющееся от норм этикета поведение.