Опять пролетела ворона, раздраженно каркнув. Народная примета — к покойнику (вспомнил). Покой. Нам только снится. Приемный покой во дворце Склифосовского.

— Семнадцатого во вторник Владимир видит Анатоля в состоянии стресса, — говорил Саня, — слышит его вопли — и возникает идея дерзкая, почти фантастическая. Он отговаривает нас звонить в «скорую» — утро вечера мудренее — просит, почти приказывает женщинам не выходить в сад. То есть расчищает поле деятельности. Наконец, из моего разговора по телефону с профессором узнает, что вечером восемнадцатого я буду на кафедре. Найдя в вещах Любы пистолет, он подбрасывает его Анатолю и приказывает: «Иди и убей!»

— Да, фантастика, — протянула тетка. — Рискованно.

— Не рискнешь — не выиграешь. Понимаете? Убийца начнет новую жизнь, новую любовь. Сама мысль об этом для него невыносима, им вдвоем тесно на земле — так он чувствует, так и действует.

— Как же он их свел: нашего идиота и жену?

— По телефону он приказал ей до своего приезда сторожить Анатоля, вероятного свидетеля, даже участника (который избавил их от трупа), вслушиваться в его выкрики и так далее.

— И она послушалась? Не побоялась?

— Анатоля она не боялась, она не знала, что у него пистолет.

— А если бы сумела отобрать? Ведь пьянь…

— Ну, придумал бы что-нибудь другое. Его девиз: победит сильнейший.

— Стало быть, он признался?

— Признался. И у организатора наконец сдали нервы. Допрос.

— Я утверждаю, что вы организатор и вдохновитель убийств в доме номер пять по улице Жасминовой.

— Столь леденящее душу утверждение требует доказательств.

— Докажем. Как показали студентки, вы разговаривали с женой в шесть часов.

— Да.

— В присутствии заказчиков?

— Да.

— А если я пошлю запрос на Урал и уточню время вашего звонка? У меня есть надежда, что заказчики вспомнят, хотя бы приблизительно, во сколько вы звонили.

— Пока живу — надеюсь, знаете.