Ван Вейтерен не ответил.
– Я был последним, кто разговаривал с ним… Баусен и Кропке, конечно, допросили меня, но если вы желаете со мной побеседовать, я к вашим услугам.
Шальке бросил вопросительный взгляд на пустой стул.
– Давайте встретимся в баре минут через двадцать, – предложил комиссар.
Шальке кивнул и удалился. Ван Вейтерен вяло принялся за блюдо, обозначенное в меню под загадочным название: «Гордость шеф-повара с грибами и моцареллой». Доев и расплатившись, он так и не понял, что именно съел.
– Он сидел как раз на том месте, где сейчас сидите вы, господин комиссар, – произнес Шальке. – Живой и в добром здравии. Ясно как день: он понятия не имел, что его собираются убить… был совершенно таким же, как всегда.
– Каким? – спросил Ван Вейтерен и всосал пивную пену.
– Каким? Ну… с отсутствующим видом, немного высокомерный, если уж говорить честно. С ним трудно было разговаривать… он всегда так держался… словно думал о чем-то своем.
«Ничего удивительного», – подумал Ван Вейтерен.
– Пытался флиртовать с одной из девушек, сидевших вон там… – Он указал пальцем направление.
– Флиртовать?
– Ну, флиртовать – это, пожалуй, слишком сильно сказано… во всяком случае, посматривал на нее.
Ван Вейтерен приподнял бровь:
– Вы хотите сказать, что Эрнст Симмель имел обыкновение волочиться за женщинами?
Шальке заколебался, но лишь на секунду:
– Нет, не волочиться, этого я не могу сказать. Впрочем, я не особенно хорошо его знал, к тому же он несколько лет прожил за границей. Иногда у него случались интрижки, но ничего серьезного.
– Тогда, видимо, его брак – тоже ничего особенно серьезного, – сказал Ван Вейтерен.
– Нет. То есть… ну да… конечно, можно и так сказать.
– А ушел он отсюда около одиннадцати?
– В две минуты двенадцатого.