В коридор через неплотно закрытую дверь одного из помещений первого этажа доносились — вполне явственно — мужские голоса.

Когда вслед за ним в коридор проник Волков, Герман сначала приложил палец к губам, затем кивнул в сторону дверей, за которыми сейчас находились как минимум двое.

Оттуда же доносился какой-то невнятный бубнеж (кажется, там был включен телевизор, но громкость его приглушена).

Волков тихонько просквозил мимо него и занял позицию в конце коридора, возле лестницы, ведущей на второй этаж дома.

Те двое, что находились сейчас в помещении столовой, явно не слышали той возни, что происходила только что у парадного, и пока ни о чем не подозревали.

— Это же сущий беспредел, Валера! — донесся из-за неплотно закрытой двери чей-то грубый голос. — Тему, говорят, на циркулярке, как кабана, пополам распилили! Цех был весь кровищей забрызган… как на бойне!

— Ничего, Саня, разберемся! — ответил ему другой. — Сам видишь, пошли какие-то напряги, но это временно!

— Москвичку эту, наверное, все равно в расход выведут?

— Начальство решит. Скажут исполнить ее — сделаем!

— А потом займемся теми отморозками, что так жестоко приговорили Тёму Завадского…

— Мы это дело пробьем, Саня, не сомневайся… На лоскуты порежем! Я в общем-то и сейчас догадываюсь, кто за всем этим может стоять. Лучше бы я ему не ствол с бабками подложил, а растяжку в его хате поставил! Что-то перемудрили здесь умники, мать их так!

Герман скосил глаза на Волкова. Тот жестом показал ему, что он может действовать. В наплечной кобуре Кара-хана, оттягивая правое предплечье, затаился до поры тяжелый двадцатизарядный «стечкин». От кругляша ПБС, навернутого на дуло «Калашникова», все еще не остывшего после недавней стрельбы, несло кисловатым запахом пороха и железной окалиной.

— Чего-то смена опаздывает, — донеслось из-за двери. — Непорядок, однако.

— А какая нам с тобой разница, Саня? У нас-то с тобой ненормированный рабочий день.