— Из Москвы? — спросил Карахан; — По какому каналу?
— Да нет же, наше, областное телевидение, двухчасовой выпуск новостей. Ну а в них показали кусок пресс-конференции, которая недавно состоялась в Доме печати. Давали ее прокурор Кулагин и начальник горотдела милиции, третьим был Аркушин. Журналистов там было с десяток, почти все из прирученных. Ну а пресс-секретарь Воронина дирижировал этим хором.
— Ну и что там было такого интересного, — спросил Волков, — что вы уселись смотреть это действо?
На лице Соломатина появилась мрачноватая усмешка.
— Если вкратце, то Кулагин сказал, что прошедшие по городу слухи о том, что к преступлению в «Левобережном» причастны сотрудники органов — он не уточнил, каких именно, — абсолютно не имеют под собой никаких оснований. Как и то, что при обыске на квартире у одного из оперативных сотрудников УФСБ…
— То есть у тебя на хате, Герман, — уточнил Волков.
— … найден пистолет, из которого были застрелены Кормильцин и Аксенов, и еще крупная сумма денег, — закончил свою мысль Соломатин. — Главный городской мент озвучил версию, что убийство этих двоих связано, скорее всего, с их левой коммерческой деятельностью. Круглов уточнил, что среди убитых в «Левобережном» действительно есть сотрудник одной из спецслужб. Но он, как показало следствие, зашел туда как рядовой посетитель и вообще был не при исполнении, потому что числился в отпуске.
— Нашего Шевчука, значит, тоже записали в случайные жертвы? — скривив губы, процедил Волков.
— Да. Как и бармена заведения, — кивнул Соломатин. — Когда мы прослушали эти новости, наши начальнички заметно оживились.
— Подозреваю, что уже имеется некая тайная договоренность, — задумчиво заметил Карахан.
— Лозовой ушел, — продолжил рассказ Соломатин, — а Керженцев стал меня расспрашивать про ту заварушку, когда нам удалось отбить Маркелова у центурионовцев. Дискету я, конечно, вынужден был отдать ему… Забавная, надо сказать, история с этой маркеловской дискетой приключилась. Потом как-нибудь расскажу.
— Копию сделал? — спросил Карахан.
— Да, втихаря скачал все на другую дискету. Но вынести ее из здания пока не рискнул.
— Пусть пока у тебя побудет, — сказал Карахан.
— Хорошо. Керженцев, кстати, спрашивал, сделал ли я копию. Я сказал — нет, как можно? Не знаю, поверил он мне или нет, но сказал примерно следующее: «Советую вам, Соломатин, держать язык за зубами… » Потом спросил у меня, знаю ли я, как с тобой можно связаться. Я сказал — нет, не знаю.
— А Керженцев что?
— Врешь, говорит. Свяжись, мол, с Караханом и передай ему, что все подозрения сняты целиком и полностью.
— Выходит, Герман, что Керженцев тебя отмазал? — удивленно произнес Волков. — Надо же, какой поворот.
— Не все так просто, — заметил Соломатин. — Да, по этому эпизоду с провокацией, как он заверил, вопросов к Герману нет и в будущем не должно возникнуть. Но все ж есть какие-то напряги. Короче, Герман, он просил тебя связаться с Ним, вам предстоит какой-то сложный разговор.
Карахан на мгновение почувствовал такую усталость и внутреннюю опустошенность, что ему даже показалось, что он уже не живой.