Сирокко быстро убедилась, что колдовство — занятие непростое.

С другой стороны, не вся же ее работа будет включать в себя такие хитрые трюки, как вызов удара небесной десницы.

Карманы Сирокко распухли от всяческих штуковин, которые она захватила как вспомогательные средства на тот случай, если гром, молния и прочие страсти небесные наземную партию все-таки не угомонят. Раздобыла она эти штуковины, порыскав по Гипериону еще до того, как сесть на борт Свистолета и отправиться в базовый лагерь. Была там и восьмилапая ящерка, которая, если ее сжать, выплевывала усмиряющий реактив типа аминазина, и странное ассорти из ягод, обеспечивавшее тот же эффект при внутреннем применении. А еще — листья и кора, что вспыхивали почище магния. И, совсем уж на крайний случай, орех, формой и взрывной силой мало чем отличавшийся от лимонки.

А под черепной коробкой у новоявленной Феи хранилась целая энциклопедия всевозможных сведений о живой природе. Будь на Гее отряд девочек-скаутов, Сирокко непременно овладела бы всеми их регалиями. Она могла петь титанидам, свистеть пузырям, а также каркать, щебетать, чирикать, урчать, стонать и пукать на добром десятке языков, которые ей пока еще не довелось пустить в ход. Просто нужные собеседники не встретились.

Сирокко и Габи тревожило, что вся информация, которой предложила напичкать их Гея, в нормальные человеческие мозги может не влезть. Как ни странно, никаких проблем тут не возникло. Обе женщины даже не почувствовали каких-либо перемен. Когда требовалось что-то узнать, они это бац — и узнавали. Как будто еще в школе учили.

— Ну что, пора топать на холмы? — предложила Габи.

— Не торопись. С Валли больше проблем не будет — он не идиот и свыкнется с неизбежным. Очень скоро они поймут, что с нами куда выгоднее поддерживать добрые отношения.

Но перед уходом я тут еще кое на что хочу посмотреть.

Сирокко готовилась к сильным переживаниям. Переживания действительно нахлынули, но не столь бурно, как она боялась, — и не те, которых она ожидала. Попрощаться с Биллом оказалось и то тяжелее.

Грустно и тихо было у останков «Укротителя». Сирокко и Габи молча по ним прошлись. Порой попадались знакомые места, но чаще всего невозможно было сказать, что раньше представляла собой та или иная исковерканная металлоконструкция.

Серебристая громада тускло поблескивала в изумительном предвечернем свете Гипериона, частично вкопанная в пыльную землю подобно механическому Кинг-Конгу после его падения. На взрытой земле уже успели укорениться травы. В развороченные отсеки пробралась вездесущая лоза. А в самом центре того, что раньше служило Сирокко пультом управления, расцвел единственный желтый цветок.

Сирокко надеялась найти себе что-нибудь на память о прошлой жизни, но, не будучи по натуре стяжательницей, она всегда брала с собой очень мало личных вещей. Немногие фотографии были, конечно же, съедены — вместе с путевым журналом и конвертом с газетными вырезками. Вот бы случайно наткнуться на выпускное университетское кольцо (Сирокко так и видела его там, куда в последний раз положила, — на полочке у койки), но шансов было ничтожно мало.

Невдалеке они вдруг заметили члена команды «Союза». Парень ползал по руинам, то и дело нацеливаясь куда-то камерой и, похоже, щелкая все без разбора. Сирокко сперва решила, что это судовой фотограф, но затем поняла, что занимается он этим в личное время, пользуясь при этом личной камерой. Потом она заметила, как парень что-то подобрал и положил к себе в карман.

— Лет через пятьдесят, — заметила Габи, — здесь даже ржавого болта не останется. — Она задумчиво осмотрелась. — Вон там, по-моему, классная точка для сувенирного киоска. Рядом торгуешь хот-догами и еще какой-нибудь отравой. Черт! Чуть про пленку не забыла! Вон туда влепим киоск. И все — греби капусту лопатой.

— Но ты же не всерьез? А? Ведь не будет такого?

— Ну, тут дело за Геей. Она же сказала, что позволит людям наносить ей визиты. Стало быть — туризм.

— Но цена…

Габи рассмеялась.

— Ты капитан, все еще во временах «Укротителя» витаешь. Тогда все, что мы могли, — это всемером сюда добраться. Билл говорит, экипаж «Союза» — 200 рыл. Прикинь, как бы тебе лет тридцать назад оторвать концессию на торговлю пленкой на О"Ниле-Один?

— Я бы сейчас по уши в баксах сидела, — согласилась Сирокко.