— А ты?

Страшно представить, чем можно стать, если развивать это. Безумие почти гарантировано как штраф, как награда, и как побочный эффект от любого заклятия этой стихии.

Ласка тяжело вздохнула и вновь слабо улыбнулась. Только теперь в ее улыбке была усталость и даже затравленность. Подобно загнанному зверьку в ней давно поселились все знакомые мне сопутствующие пустоте проявления. Но было и нечто еще.

— Почувствовал, да? Они называют меня последней, представляешь? Как и сам мир. Будто бы я единственный оставшийся пустотник в целой вселенной.

Девушка со свистом выдохнула, проводя рукой по воздуху, будто поглаживая нечто невидимое. От земли к ее рукам потянулась серая травка, резво обрастая крошечными фиалковыми полевыми цветами. Затем она медленно присела, сорвала один из цветов, встала, повернулась ко мне лицом и протянула:

— Наверное, они правы, и я действительно последняя неудачница. Я здесь, чтобы попрощаться. Завтра я достигну третьего ранга. Единение со стихией.

Словно бы в такт нашим чувствам, листва вокруг зашелестела, будто мокрый фиалковый снег превращался в безумную бурю. Захрипели, безуспешно пытаясь каркать, условно живые вороны, и было в их голосе что-то от голоса Ласки. Только это что-то было совсем потусторонним, нагонявшем еще большей жути. Но рядом с той, с кем я появился в этом мире, я терял способность испытывать такие чувства, как страх или неуверенность.

Или я только так думал, потому как сделав шаг в сторону девушки с мыслью заключить ее в объятья, как неуверенность совсем иного рода поразила меня с новой силой. И чего я боюсь?

— А, по-моему, звучит здорово, — ответил я, обнимая пустотницу.

— Что здорово? — не ожидав таких слов, девушка не нашлась с ответом и переспросила.

— Последняя Ласка, — пояснил я. — На самом деле это звучит очень многозначительно. Последняя ласка, как клинок милосердия. Последняя ласка, как уникальный в этом мире зверёк. Единственный в своем роде. И если кто-то из нас скоро погибнет, этот момент станет для него той самой последней лаской перед забвением.

Ощутив смятение девушки, я вдруг обнаружил, что мои руки начинают медленно просачиваться сквозь нее, словно сквозь бесплотную тень.

— Чувства тесно связаны с этим миром, — пояснила пустотница, будто бы читая мои мысли. — Скоро Неназываемая разделит нас.

— Это мир Пустоты? — догадался я по аналогии со знакомой мне Аквой.

— А ты не знал? — на этот раз усмешка девушки была искренней. — Пустота — единственная из новых стихий, что имеет собственный дом в наших мирах. Говорят, что проклятая богиня украла это место у Смерти. Но разве можно у нее что-то украсть?

— Я вернусь за тобой, чем бы ты не стала. Даже если ты окончательно сойдешь с ума, я тебя не оставлю.

— Не вернешься. И не оставишь, — как-то печально ответила она, не согласившись с первым и согласившись со вторым утверждением. — Наставник говорит, тебя не существует.

Слова не нашлись для такого ответа. Они… Танатос пытается внушить ей, что я мертв? Или вовсе галлюцинация? Хотелось многое сказать, но девушка окончательно истаивала. Ее губы шевелились, будто она хотела произнести нечто еще, однако я уже ничего не услышал. Должно быть, и она все равно бы уже не услышала моего ответа. Да и что можно на такое сказать?

И все-таки.

— Ласка..!