Она уже хотела было вновь погрузиться в чтение, но где-то в отдалении послышался слабый шум. Сфера и редкая раса позволяли видеть в темноте даже лучше, чем при свете. Но ожидаемого света факела или волшебного огонька-светильника найти так и не удалось. Неожиданный ночной читатель мог, как и она, тоже пользоваться ночным зрением, или он мог принять соответствующие эликсиры. Да мало ли еще как можно видеть во тьме?

Руки машинально потянулись к ножу. Просто на всякий случай. Готовить заклинание заранее было опасно — в академии каждый второй был достаточно сильным волшебником, чтобы легко обнаружить неожиданный всплеск силы. А она вовсе не собиралась нападать на неожиданного гостя. В идеале хорошо бы вовсе с ним не столкнуться.

Планы изменились, когда послышались голоса вошедших. Их было несколько, и слух выцепил обрывки беседы незваных гостей её ночной библиотеке:

— …где-то здесь. Я точно видел, как она забиралась на одну из полок. Скорее всего эта мразь тут ночует.

— Ладно, идем тише и смотрим по верхам. А то весь сюрприз накроется медным тазом.

Мортис! — выругалась про себя нава. — Неужели ей снова придется искать новое место ночлега? А ведь здесь так здорово было засыпать созерцая через прозрачные каменные стены ночные огни Доминиона! И где ей остановиться теперь? Не в комнату же идти, в самом-то деле. Вот уж где точно никакого покоя не будет.

Нет, в предоставленной ученикам академией одиночной камере ничего плохого не было. Кроме того, что о ней было известно так же и всем, имевшим больше одной извилины в головном мозге и затаившем для нее какую-то каверзу.

А значит… как на счет ниши между Башней Смерти и переходом в неиспользуемый сектор? Места мало, но никто никогда не догадается, что она находится между дверью и потолком среди строительного хлама.

Ловкая, словно ласка, нава бесшумной тенью скользнула с насиженного места, снова перенося книгу в зубах, и направилась в между рядов прочь от чужаков, и их неприятностей. Сама мгла будто бы следовала за ней по пятам, словно вытягиваясь ото всюду в сторону темной фигуры девушки, как к любимой младшей сестре.

Если первая битва магов навсегда изменила целую звездную систему, то вторая изменила саму суть жизни. Едва стерлись из памяти тех, кто зовет себя разумными, предания о подвиге и гибели мага Звезд и Порядка, как идущие путем Силы волшебники вновь принялись готовиться к переделу власти в подлунных мирах.

Но новые маги не желали идти проторенной дорогой. Там, где великие древние становились сильнее, последователи новых сильнейших стихий, света и тьмы, предпочитали обращаться за помощью ко все более могущественным сущностям, коим не место в обитаемых мирах среди смертных.

Следующая битва магов разорвала само мироздание. То, что прежде описывалось шестеркой великих стихий — огнем, землей, водой, ветром, светом и тьмой, получило новое описание. Если вторая битва магов принесла в наш мир только одну новую сферу, то в третью идущие по стопам Иниоха заглянули еще глубже за грань, принеся сразу несколько новых стихий, навсегда изменив обитаемые миры.

Взывающие за пределами света, нашли путь к миру духов, явив сферу Призраков. Маги зверян Мельхиора же зашли еще дальше, открыв для себя единение с силой астральных стражей стихии Судьбы. Но куда больших успехов достигли чародеи мрака, заключив союз с богом-предателем…

— Лакки, я вот что не пойму, — произнес Лесат, на минуту отложив книжку, чтобы сделать глоток ароматного травяного чая и закусить сладким рулетом. — Тут несколько раз уже встречалось некое «изменение описания мира». Это какой-то специфический термин, или просто оборот речи?

Ослепительно милая солнечная эльфийка с короткими рыжими волосами и милыми веснушками задумчиво поставила на потертую деревянную стойку стеклянную чашку с зеленоватым, почти бесцветным чаем и потянула за небольшой рычаг.

С уютным размеренным стуком, напоминавшем перестук колес поезда, из медной трубы рядом со сложным паровым устройством, полилась тонкая струя горячего напитка. Дождавшись, когда чашка дополнит наполовину отпитый чай, она все-таки ответила на вопрос. Иногда с ней такое случалось, будто бы ответ тебе она поставила в некую очередь, и вспоминает о нем лишь, когда эта самая очередь к нему подойдет. А такое может случить и через десять минут, и через час.

Но Лесат был не против. Задумчивое лицо эльфийки было настолько притягательным зрелищем, что он часто ловил такие моменты и любовался главой домена Знаний. А здесь, в ее доме, где отовсюду на тебя смотрели разнообразные образцы кристаллов, грибов и растений, стояли десятки устройств от волшебных приблуд до настоящего электрогенератора, она и вовсе казалась маленьким чудом. В ее зеленые, с легким бирюзовым отливом, глаза, можно было смотреть пол вечности.

Откуда взялся генератор искатель спрашивал у своей подруги раз пять, каждый раз получая новую версию, а потому был вынужден смириться с тем, что девушка попросту об этом забыла. Такое тоже часто за ней замечалось, но это и не удивительно. Рыжая эльфийка волшебным образом сочетала в себе любопытного ребенка с гениальным ученым и регулярно взваливала на себя втрое больше дел, чем могла бы физически выполнить.

— Каждое живое и неживое существо может быть описано шестью основными стихиями, или большим количеством — с добавлением бездомных стихий.

— Бездомных стихий? — тут же переспросил Лесат, растянувшись в чуть насмешливой улыбке. Еще одна милая особенность Лакомки была в том, что магистр Знаний почти всегда отвечая на заданный ей вопрос порождала минимум один новый.