– А я не отказался бы от бобовой похлебки и ватрушек с творогом, – подражая ей, проговорил Тео, незаметно обнимая её за талию.

– А я сейчас с удовольствием проглочу этого кролика, жаль только, что здесь нет нужных трав к этому мясу, – поддерживая эту же тему, добавил Лукаш. – А к мясу не помешал бы шипучий мьячи.

– Мьячи это что-то вроде вина? – Тео прыснул со смеху.

– И чего ты опять ржешь? – Лукаш пронзил его острым взглядом.

– Нет, то, что ты человек-волк, я с этим уже свыкся, но я не могу себе представить пьяного волка!

Но Лукаш не обиделся, рассмеявшись от души, он ответил ему:

– А это все зависит, какое у меня настроение! От мьячи нельзя нажраться как свинья, он только слегка будоражит и согревает кровь. Если я умиротворенный, то, выпив мьчи, я становлюсь мягким и ласковым, как кот. А вот если я зол. … Тогда я выпускаю своего зверя и лучше тебе этого не видеть.

Теодор закашлял, подавившись крекером:

– Как хорошо всё-таки, что у нас нет мьячи, правда, друзья мои? – выдавил он, вызывая улыбки остальных.

– Ты не ешь мяса? – возмутился через время Лукаш, предлагая Тео приготовленную зайчатину.

– Нет, не ем. Мама вырастила из меня вегетарианца. Ну, понимаете, она слышит голоса трав, деревьев, животных. Когда у неё проснулся этот дар, она перестала есть мясо, и мне, когда я был маленьким, она все время говорила, что животные умеют чувствовать, что они часть мироздания, у них такие же живые души. Я просто не могу его есть, – оправдывался Тео.

– Да ладно тебе, разве мы против, нам же больше будет, – засмеялся Аядар, подавая кусок Майе.

– Я не хочу. Лучше пойду спать! – проговорила она, резко поднимаясь с места.

Аядар разочарованно вздохнул и удрученно покачал головой.

– Да, непосильную ношу, ты на себя взвалил, – констатировал Тео, глядя на него, после её ухода.

А Мирадас поднял глаза и лишь задумчиво посмотрел на брата. Было что-то в его взгляде такое, чего Аядар боялся. Он понял, что Мирадас видел будущее, но знать этого он никак не хотел.

Аядар старался больше не беспокоить Майю, не заговаривать с нею лишний раз, не проявлять излишних знаков заботы. Он прислушался к совету сестры и предоставил ей возможность самой разобраться в себе. Раз Майя хотела чувствовать себя затворницей в их компании, то ей никто и не мешал в этом, предоставляя свободу выбора.

Каждый день, они преодолевали десятки километров, борясь с усталостью и горя одним большим желанием найти проход. Отдыхали только ночью, а с рассветом поднимались и снова отправлялись в путь. Во время похода Теодор взял на себя роль развлекать их небольшую компанию. Временами он подтрунивал над Лукашем, от чего тот засыпал его такими эпитетами, после которых Тео начинал просто орать песни, распугивая местных птиц. Или пускался в повествования о приключениях своего дядюшки Джона, о пышных балах в Охии, о бесконечных зимах, о своей младшей сестре Катарине, и о своем любимом вороном жеребце Буране. Тео не обращал внимания на то, что своими разговорами он уже всех доконал, самое главное для него было, это то, что этим он веселил Ялуну, которая так звонко и заразительно смеялась над его шутками.

На пятый день они, наконец, добрались к реке. Её мутные воды плавно, не спеша, текли между двумя пологими и песчаными берегами.

– И что было дальше в маминых воспоминаниях? – поинтересовался Мирадас, окидывая взглядом противоположный берег, который был едва различим из-за рваных полос тумана.