Еще при входе Гидеон помог мне снять куртку и отнес ее в гардероб, где и сам избавился от пиджака и рубашки. Он тоже?

«Черт побери! Что праймусы имеют против шмоток?!»

Я правда не знала, куда деть глаза.

Смех Люциана ворвался в мои мысли.

«Нас можно по-всякому назвать, но точно не застенчивыми».

Вместе с полуголым Гидеоном, на котором тоже было много следов печатей, я прошла под центральной аркой библиотеки.

«Люциан, иллюзию Бела тебе еще нужно…»

«Это подождет. Лучше следи за своими стенами. Твое нервное состояние можно почувствовать из Австралии».

Он был прав. Я забыла о своем барьере. Молниеносно залатав все дыры, по еле заметному кивку Люциана я поняла, что у меня получилось.

Теперь на нас обратили внимание мистер Росси и Райан, которые до того вели тихую беседу.

– Добрый день, Ари, – поздоровался со мной верховный мастер. Он кивнул своему сыну, а затем обратился к кому-то, кто находился за непроницаемой стеной из праймусовских кубиков.

– Элиас, позволь представить тебе Ариану. – Бессмертный, которому не дашь больше двадцати четырех лет, шагнул из-за рядов своих товарищей. Высокий, с короткими черными волосами, которые смотрелись слегка растрепанными. Тем не менее беспорядок на голове выглядел слишком идеально, чтобы быть естественным. Кроме того, он был раздет так же, как и остальные. – Она дочь Танатоса, то есть первый известный нам брахион-полукровка и к тому же Изара, бессмертное пламя.

Ярко-зеленые глаза с золотистыми крапинками скользнули по моей фигуре и наконец остановились на моих глазах. Он не улыбнулся, но протянул мне руку и проговорил теплым баритоном:

– Я много о тебе слышал.

Я поколебалась. Физический контакт облегчал праймусам доступ к сознанию человека, как наглядно доказал вчера вечером трюк Бела. Но сила Элиаса была совсем не так велика, как у Бела или Люциана. Я это чувствовала. Потому приняла его руку и пробормотала:

– К сожалению, это неизбежно.

Уголок рта Элиаса удивленно дрогнул. От него сильно пахло солнечным светом, беззаботно сверкающим на спокойной речной глади. Но умиротворение этого вида было обманчиво. Это было заметно по его лицу. Элиас был воином до глубины души.

«Мне быть с ним поосторожнее?» – спросила я Люциана.

«Обязательно! – с иронией ответил Люциан. – Но, вероятно, не в том смысле, о котором ты думаешь».

Рукопожатие Элиаса было сильным и уверенным.