Бел щелкнул пальцами, и мамина голова с тихим храпом упала на подголовник.

Я с облегчением выдохнула.

«Спасибо…»

Праймус закинул в рот чипсинку и дернул плечами.

«Не торопись с благодарностями».

Викториус подскочил и продолжил истерический припадок с того места, на котором остановилась мама. В полном смятении он потряс меня за плечи.

– Ари! Когда ты в последний раз видела Люциана? И как он выглядел?

– А что? – обеспокоенно спросила я.

– Мои печати зависят от его силы. Если они не действуют, это значит…

– …что младшенький Анку на пределе своих возможностей, – подхватил Бел и мрачно смял пустую упаковку из-под чипсов. – Не знаю, где он сейчас, но чувствует он себя явно не лучшим образом.

Ну, тут ничего нового. Ведь я сама видела, каким изможденным был Люциан. Но получить доказательство его катастрофического состояния… от этого меня вновь одолело отчаяние.

Викториус порылся во внутреннем кармане своего пиджака и извлек оттуда золотую монетку со знаком Люциана. Печать из моего ночного столика.

– Что бы вы ни решили, Люциан понадобится тебе в лучшей форме. Поэтому призови его, исполни свой приемчик Изары и восстанови его энергию.

– Не выйдет. Я… не могу его вызвать. Он…

Вздохнув, я подавила сомнения и рассказала им обоим, что произошло во время казни. Позже, когда я снова сделаю Танатоса праймусом, так или иначе все всплывет.

– Вы совсем рехнулись?! – разбушевался Викториус, всплеснув руками. – Черт возьми, если бы я не принес клятву Люциану, понесся бы прямиком к Тристану, поздравил его с гениальным планом и попросил взять меня на работу.

– Ты не помогаешь, Викториус! – пробурчала я.

– Я скажу тебе одну вещь, деточка! Могу поспорить, тебе в голову пришла сумасшедшая идея пожертвовать собственной жизнью, утащив за собой на тот свет Танатоса!

– Я не собираюсь этого делать. – Хотя вынуждена признать, что не так давно я уже обдумывала эту мысль. Танатос не должен снова обрести свою силу. Точка. Но кто сказал, что вместе со смертью Танатоса опасность минует? И как я могла бы так легко оставить маму, Люциана и друзей? Нет, мне дорога моя жизнь. Я просто внезапно это осознала. Ну или я попросту ничуть не героически боялась умирать. И под этим я имела в виду не риск сражения, а стопроцентную уверенность, что ты идешь на смерть. Такое решение мне не подходило. Я не была мученицей. Я – воин.

Бел задумчиво наблюдал за мной.