Было слышно, как в гараже хлопнула дверь машины. Через пять секунд наружу вышел сам Собек, жмурясь от яркого света. Он смотрел на Уинтера, не сводя глаз с его движущейся фигуры. Черные волосы были забраны в хвост, взгляд напряжен как никогда. Уинтер подошел к нему и остановился.

– Добрый день? – спросил он.

– Бывало и получше.

– Я так понимаю, убийца на кладбище не появился?

– И на других могилах тоже. Вы принесли компьютер, – сказал он, кивнув на ноутбук. – Вы хотите мне что-то показать?

– Он не мой. Эрика Кирчнера.

Собек вопросительно посмотрел на него. Уинтер ждал, когда он задаст вопрос, но этого не случилось.

– Давайте поговорим в доме, – предложил Собек.

Собек повел Уинтера по тропинке вдоль фасада дома. Под светом ярких галогеновых ламп растения в клумбах потеряли всякий цвет, а трава выглядела искусственной. У парадной двери они остановились, и Собек подставил под сканеры глаз и большой палец. Десять секунд – и дверь, щелкнув, открылась.

– Все в порядке, у меня нет оружия, – сказал Уинтер.

– Я должен вас бояться?

– Зависит от того, хороший вы человек или нет.

– Я не убивал жену.

– Этого недостаточно, чтобы быть хорошим человеком.

Собек вошел внутрь и нажал выключатель. Загорелась люстра. Уинтер прошел за ним по огромному холлу к коридору за лестницей. Собек остановился у двери в подвал. Глаз – к верхнему сканеру, большой палец – к нижнему. Дверь открылась с тихим звуком, напоминающим вдох. Гуськом они спустились по лестнице и повернули направо. Дверь, перед которой остановился Собек, была из той же самой полированной стали, что и все остальные двери в подвале. Она была холодная и неприветливая. Он открыл ее, и они вошли.

Андертон говорила, что здесь есть и офис, и, скорее всего, именно туда они и пришли. В комнате были стол, стул, телефон и компьютер. На этом сходство с офисом заканчивалось. Здесь не было привычных вещей, которые помогают пометить территорию: рамок с дипломами и сертификатами, книжного шкафа, шкафа с папками, сентиментальных мелочей. Фотографии были, но не сентиментального характера. По крайней мере, в привычном смысле этого слова. Фотографии первых трех жертв висели на трех стенах, по одной на каждой. Это были кадры с места преступления и с процедуры вскрытия. Чудовищная галерея смерти и отчаяния.

Фотографии Изабеллы висели на почетном месте – на стене напротив стола. Каждый раз, когда Собек поднимал голову, первыми он должен был видеть именно их. На одной – вскрытая грудная клетка Изабеллы с внутренними органами – влажными и блестящими под яркими хирургическими лампами. На другом фото был срез ее черепа и мозг. Снимки с места события были ненамного лучше. Уинтер снова подумал о том, что же все-таки у Собека с головой. Каким человеком надо быть, чтобы захотеть видеть свою жену в таком виде?

Некоторые фотографии с места событий были уже знакомы Уинтеру, потому что Андертон их присылала. Другие он видел на инфодосках в полиции. Но некоторые он не видел ни разу. Возникал вопрос, как их получил Собек. В то же время, он не был удивлен. Он знал, что мотивация и деньги могут многое.

Фотографии Алисии Кирчнер висели на стене справа, а Лианы Хэмонд – слева. Здесь тоже были снимки с места убийства и вскрытия. Еще больше смерти и отчаяния. Четвертая стена пустовала. Предположительно, теперь она заполнится фотографиями Майры Хупер. Уинтер протянул ноутбук Собеку и подождал, пока тот его возьмет.

– Может, вы сами или кто-то из вашей армии частных детективов знает эксперта по компьютерам. Мне нужно, чтобы они посмотрели этот лэптоп.