— Я не знаю, почему он это делает или что его заставляет, — отрезала Валентина. — Может, его страж, этот пес, вынуждает его, но существование такой двуединой твари настолько противоестественно, что даже нежить боится его. Натан, подумайте — что, если это его собрат управляет вампирами, которые вас выслеживали? На чью сторону встанет ваш консультант?

Комиссар помолчал.

— Вы поэтому так его не любите? — спросил он. Валентина вздохнула.

— Я знаю, что вы считаете его другом, что обещали ему помочь, но я не могу по-другому. Это отвратительное, ненормальное существо, и я чувствую это каждый раз, когда он появляется слишком близко. И оно это знает! — с жаром воскликнула вдова. — Натан, прошу вас, берегитесь, не доверяйте ему!

— Но этот человек, — ответил комиссар, тяжело глядя на вивене, — другой человек, настоящий — он все еще там, в этом теле, и он просил меня помочь. Он до сих пор здесь, Валентина, по меньшей мере шестьдесят лет!

— Но…

— Может, для вас это ничто, но для нас, людей, это целая жизнь. Подумайте — целая жизнь в таком заточении! Неужели он не заслуживает помощи? Хотя бы за все то, что это отвратительное существо делает для нас, живых, почти каждый день?

— Но откуда вы знаете, за что с ним так поступили? — тихо спросила Валентина. — За какое преступление он так наказан?

— А вы сразу решили, что он преступник? — холодно сказал Бреннон. — Он и еще сто двадцать шесть таких же охотников? Кто-то превращает людей в монстров в наказание за преступления? Но я знаю, Валентина, что люди иногда делают омерзительные вещи не ради возмездия или высокопарных глупостей — а только из удовольствия. Если я найду этого выродка… когда я его найду… — Натан замолчал, сжав зубы. Валентина взяла его руку обеими ладонями.

— Простите, — шепнула она. — Это инстинкт, которому я не могу сопротивляться. Если вы уверены, что человек внутри этого двуединого существа все еще жив, я обещаю помочь ему и вам всем, чем могу. Но больше всего я беспокоюсь за вас.

— Чего обо мне беспокоится, я уже старенький, — с усмешкой, стараясь превратить все в шутку, ответил Бреннон. — Того гляди на пенсию отправят.

— Это единственное, что вас удерживает? — задумчиво спросила вдова.

Комиссар дернулся. Он вовсе не такое имел в виду!

— Э… ну… вы ведь любили вашего мужа… — неловко забормотал он. Валентина опустила взгляд. — И потом, — мягко продолжил Натан, — мне ведь уже пятьдесят. На что я вам буду нужен всего-то через десять лет? А через двадцать? Вы привяжете себя к старику, зачем?

— Это все? — Она вскинула на него темно-синие глаза, и комиссар понял, что вот-вот сдастся. — Все, что вас останавливает?

— Нет, но Валентина, вы… вы ведь богиня, а кто я? — вырвалось у него.

— Я? Нет! — со смехом воскликнула миссис ван Аллен. — Ваши далекие полудикие предки поклонялись таким, как я, моим братьям и сестрам, но…

— А ведьма почитает вас как богиню и сейчас, — возразил комиссар.

Валентина помолчала и печально улыбнулась.

— У ведьм и колдунов нет души. Какому еще богу они нужны?