Андрей Никитич молча обвел взглядом последствия этого самого непростого вечера, которые Роман не успел убрать до конца, а потом и очевидную причину бардака – олигарха с веником в руках, смотревшегося посреди кухни Маличей более чем экзотично. Не иначе как с целью получше рассмотреть такую экзотику Малич-старший нацепил на нос очки и, пристально глядя на гостя, строго спросил:

- Она знает, что ты здесь?

- Разумеется, - кивнул Моджеевский и тут же принялся объяснять те благородные мотивы, что привели его в дом Маличей: – Вчера Бухановы разводились, потом пришел этот аферист, ее биологический отец. Потом Женя рассердилась, что я во все это влез, вот и... Но я прибираюсь, как видите!

- Уваров опять приходил? – выхватил Андрей Никитич важное и в сердцах выдохнул: – Как же он мне надоел!

- Мне тоже, - поспешил поддакнуть Роман. – Но больше не придет, мы его из города выдавим, если по добру не свалит.

Малич прищурился, кивнул и развернулся, чтобы выйти, но замер на пороге и сказал:

- Пылесос в кладовке.

- Спасибо. Я собирался омлет делать, будете?

- Буду. Посмотрим на твой омлет, - с этими словами Андрей Никитич покинул помещение. Но еще некоторое время было слышно, как негромко открывались и закрывались двери. И можно было представить, как он заглядывает к Жене, проходит к себе, отправляется в ванную и снова шуршит в своей комнате. Потом этот шум сменился навязчивым ревом пылесоса, впрочем, не разбудившим самую беременную сову в этой допотопной трешке.

И когда Роман уже справился с уборкой и увлеченно занимался приготовлением завтрака, Малич-старший вновь материализовался на кухне, в домашней одежде и с мокрыми волосами. Занял свое место за столом и, понаблюдав некоторое время за Моджеевским, неожиданно поинтересовался:

- Ну и что будет дальше?

- Я у вас в холодильнике сыр видел, планировал натереть туда, - пояснил Роман, ткнув пальцем в сковородку. – Это если вы о еде. Если о нас с Женей, то мы разрешили наши разногласия и в дальнейшем будем заниматься друг другом и нашим ребенком.

- Вот как? – удивился Андрей Никитич, не спуская с него внимательного взгляда. – До сегодняшнего дня вы, молодой человек, всё больше создавали разногласия, чем занимались их разрешением. Хотя и уверяли меня однажды в своих самых серьезных намерениях.

Моджеевский подозревал, что папа может стать проблемой, но никак не ожидал, что в том контексте, что придется сдерживаться, чтобы не заржать в голос при словосочетании «молодой человек» в свой адрес. Какая у них там разница с Маличем? Лет десять? Нет, ну Андрей Никитич, конечно, вряд ли уже в дом бабу приведет, но все же...

Определенно, в это утро хорошее настроение подкрепляло буквально все. Даже стойкое желание пожать Жениному отцу руку за его дочь, несмотря на сегодняшнюю критику, к слову, вполне справедливую. Потому, справляясь с собой, Ромка сунулся в холодильник, чтобы вынуть оттуда примеченный сыр, и принялся и правда натирать его на терке, собираясь с мыслями, чтобы ответить.

Получилось как-то так:

- Мои намерения и теперь не изменились. Я хочу создать с Женей семью. Я ее люблю и постараюсь сделать счастливой, если она ответит согласием на мое предложение. То, что случилось в прошлом, было очень большой ошибкой, за которую я не снимаю с себя ответственности, но каяться мне в этом не перед вами, простите. Как-то так... Как вы относитесь к круассанам к чаю?

- Да я и не нуждаюсь в твоем раскаянии, - хмыкнул Малич. – Но договоримся на берегу. Еще раз обидишь Женьку – придушу.

- Меня устраивает, - кивнул Роман, - обижать ее я не буду. И без того на полжизни хватит...

И сыр отправился в сковородку.