Настолько мало, что вот прямо сейчас до него доносится скрежещущий голос Антонины Васильевны, вещавшей на весь двор отвратительнейшую сентенцию из всех, что Моджеевский когда бы то ни было слышал: «Вот из Гарика отличный бы папаша получился!»

Какой-такой нахрен папаша?!

Для кого папаша?!

Для его, Моджеевского, ребенка – папаша?!

То есть к ней по-прежнему через претендентов не пробиться?!

Интересной жизнью живет милая его сердцу Джульетта Андреевна, прямо сейчас зашедшаяся смехом, отчего у Романа как-то сразу на душе стало и светлее, и теплее, и именно поэтому же он не слышал Жениной реплики, но ему вполне довольно было того, как недовольно поджала губы старуха, что заставило его даже кивнуть самому себе: мол, знай наших!

- Не хочешь Гарика? – посчитала нужным уточнить Антонина Васильевна.

«Не хочет», - удовлетворенно констатировал про себя господин Моджеевский.

- А есть еще варианты? – донесся до него Женин веселый голос. Вот чума. Варианты ей подавай.

- Ну а сосед наш новый! Как на тебя смотрит! Я такой голодный взгляд только у дуры Марты и видела!

Это она про Юрагу, что ли? Так свалить уже должен был, мать его, за буго...

Додумать эту мысль Роман не успел. Далее все происходило слишком быстро, а он только после гриппа! Да и возраст не тот.

Одновременно с кошачьим воем откуда-то из окон раздался угрожающий вопль: «Где топор?! Ты, гадина, куда топор дела?!»

Орал, несомненно, мужик. Женщины на крыльце испуганно переглянулись, о чем-то почти по-птичьи заклекотали, Женя вся собралась в напряженный комок, а Антонина Васильевна принялась увещевать, что ничего, мол, страшного.

«Зарублю обоих! Топор где?» - еще более устрашающе понеслось по улице из окна, кажется, точно на первом этаже, аккурат у Жениного подъезда. Моджеевский же тоже подобрался.

- Надо ж сделать что-то! – выкрикнула Женька.

- Да не зарубит он никого! – запричитала Антонина Васильевна. – Это ж Бухан, он и мухи не обидит.

И тут из окна с треском и звоном пополам полетела табуретка, рассыпая вокруг себя стекольные брызги. Женя взвизгнула, а старушка сориентировалась куда быстрее ее и уж точно куда быстрее Моджеевского, отпихнув беременную соседку в самый дальний угол крыльца под козырьком и продолжая что-то кричать, но ее было совсем не слышно из-за визга, доносившегося из нехорошей квартиры.

В следующую долю секунды Ромка отмер.

Цветы в его руках – целая корзинка подснежников – полетели нахрен. Практически в один скачок он оказался возле Жени, отчего она встрепенулась, но не глядя на него продолжала рыться в сумке. Бабка куда-то подевалась. И Ромка, едва сдерживая себя, выдохнул: