45

Мэри выехала на парковку возле крытого бассейна на Прайд-стрит и еще раз посмотрела на фотографии. Конечно, она видела эту красную машину на снимке, который рассылал Уильямс. Но этот же автомобиль упоминался во время их поездки в Белл-сити. По словам Пола, именно красную «хонду» продавали в доме на Сент-Луис-стрит. Не пытается ли Уильямс вновь направить ее туда, где он когда-то жил вместе с Дженнифер и Полли?

Двигатель «камри» работал на холостом ходу, а вокруг опускалась ночь. Чтобы рассмотреть фото, Мэри пришлось включить внутреннее освещение. Уже почти семь вечера, и ее родители наверняка собираются: отец принимает душ, а мать выходит из ванной с мокрым полотенцем на голове. Но Мэри не встретится с ними в ресторане. У нее еще есть дела в Винчестере, и она собирается закончить то, что начала. Мэри позвонила матери на сотовый. Объяснила, что приедет домой поздно, и попросила не ждать ее. Да, все в порядке. Да, она хорошо сдала все экзамены. Нет, ей ничего не нужно. Они увидятся позже, и пусть пообещают — «обещай, мам», — что не станут ждать.

Закрыв глаза, Мэри задумалась. Как же использовать эти фотографии, эти «подсказки» Уильямса, чтобы что-нибудь понять? В ушах раздался тихий гул, возникло ощущение предвкушения, и Мэри понимала, что растратит его впустую, если не разгадает намек профессора.

«Уверен, это уже не игра, — сказал ей Брайан три ночи назад, вспоминая поездку с Элизабет Орман. — Думаю, она говорила всерьез».

Развернувшись на Прайд-стрит, Мэри отправилась назад в Винчестер. На холме справа, который студенты называли Грейс-Хилл, она увидела дом ректора. Мэри свернула на подъездную дорогу и поехала вверх по склону, направляясь к жилищу Орманов. Слово «жилище» никак не подходило этому зданию. В действительности это был особняк, отстроенный в стиле загородной виллы девятнадцатого века. Высоко над деревьями вздымалась двухскатная крыша. Мэри знала, что там четыре этажа площадью более пятисот квадратных футов.

Девушка вышла из машины и направилась к входной двери. Она и понятия не имела, что сказать жене ректора, если та подойдет к двери. Сообщить, что ее муж является соучастником убийства, произошедшего двадцать лет назад? Или что она знает, что Элизабет спала с Дэннисом Флаэрти? Мэри позвонила в дверь и немного подождала. Внутри раздались слабые шаги, и, со скрипом отворив дверь, перед ней предстал ректор Орман.

— Чем могу помочь? — спросил он.

— У меня есть информация о профессоре Уильямсе, которая вас заинтересует, — сказала Мэри. Она импровизировала, изобретая рассказ на ходу. Это бодрило, и Мэри не подавляла это ощущение.

Глаза старика приняли мрачное подозрительное выражение, и он произнес:

— Входите.

Мэри последовала за ректором в дом. На полу возле дивана валялись газеты, а мерцавший в углу плазменный телевизор показывал какую-то спортивную передачу.

— Извините за беспорядок, — сказал Орман, заталкивая несколько газет под диван.

Он жестом пригласил Мэри сесть, и она устроилась на неустойчивом антикварном стуле напротив старика. Ей раньше не доводилось видеть ректора таким взъерошенным. На нем был университетский балахон и спортивные штаны. Дырявые носки. Волосы Ормана спутались и торчали хохолком, как будто он только что встал с постели.

— Говорите, — сказал ректор.

— Уильямс вел у меня логику в этом семестре, — начала Мэри. — И кое-что из того, что профессор нам рассказывал, было… скажем так, весьма необычно.

— Что, например? — заинтересовался Орман. Он подался вперед к Мэри, зажав бифокальные очки между сплетенными пальцами.