Впрочем, ломать голову осталось недолго.

Настоящие Люди, в том числе Люди Прямоходящего Бога, из года в год жившие в тени живого чудовища, приближались к кораблю с явной опаской. Разговоры Пухтоорака о призраках и злых духах сильно подействовали на них – даже на Асиаюка, Науйю и охотников, не присутствовавших при встрече со стариком. Сам Асиаюк бормотал заклинания, отпугивающие духов, и защитительные молитвы все время, пока они шли по льду, что, впрочем, никому не прибавляло спокойствия. Когда шаман нервничает, знал Крозье, все нервничают.

Единственным человеком, пожелавшим идти рядом с Крозье впереди, была Безмолвная, которая несла обоих детей.

«Террор» кренился градусов на двадцать на левый борт, нос корабля смотрел на северо-восток, а мачты наклонялись в сторону северо-запада; бо́льшая часть правого борта находилась надо льдом. Удивительное дело, но один якорь – носовой с левого борта – был опущен: якорный трос уходил в толстый лед. Крозье удивился: глубина здесь, по его оценке, составляла самое малое двадцать фатомов – возможно, гораздо больше, – все северное побережье острова позади них было изрезано маленькими бухтами. В самом крайнем случае – если только там не бушевал шторм – здравомыслящий капитан, ищущий безопасное место стоянки, вывел бы корабль в пролив к востоку от крупного острова и бросил бы якорь между ним – скалы на нем защищали бы от ветра – и тремя малыми, длиной не более двух миль, островами, расположенными восточнее.

Но «Террор» стоял здесь, примерно в двух с половиной милях от северной оконечности большого острова, с брошенным в глубокую воду якорем.

Один раз обойдя корабль кругом и взглянув на наклоненную палубу со стороны обращенного на северо-запад борта, Крозье понял, почему охотничьему отряду Пухтоорака пришлось прорубать дыру в поднятой надо льдом правой стенке корпуса, чтобы проникнуть внутрь: все люки на верхней палубе были задраены и заколочены.

Крозье вернулся к отверстию, проделанному эскимосами в потрескавшемся правом борту. Он решил, что сумеет протиснуться в него. Он вспомнил, что Пухтоорак говорил о топорах из звездного дерьма, которыми охотники прорубали дыру здесь, и невольно улыбнулся, несмотря на тягостные чувства, им владевшие.

«Звездным дерьмом» Настоящие Люди называли метеориты, которые находили на льду, и метеорический металл. Крозье слышал от Асиаюка выражение «улуриак анокток» – «звездное дерьмо, падающее с неба».

Крозье пожалел, что у него сейчас нет с собой кинжала или топора из звездного дерьма. Он имел при себе один только обычный рабочий нож с лезвием из моржового бивня. В каматике находились гарпуны, но чужие – свои они с Безмолвной оставили в каяке неделю назад, – и он не хотел просить на время гарпун для того только, чтобы войти с ним в корабль.

У саней, стоявших в сорока футах позади, киммики – крупные псы с жуткими желтыми глазами и душами своих хозяев – лаяли, рычали, выли и бросались друг на друга и на любого, кто к ним приближался. Им не нравилось это место.

Крозье знаками сказал Безмолвной: «Пусть Асиаюк спросит у них: хочет ли кто-нибудь пойти со мной?»

Она быстро выполнила просьбу, не прибегая к помощи веревки, пользуясь одними только пальцами. Но старый шаман всегда понимал Безмолвную гораздо быстрее, чем разбирал жесты Крозье.

Никто из Настоящих Людей не желал лезть в эту дыру.

«Увидимся через несколько минут», – знаками сказал Крозье Безмолвной.

Она широко улыбнулась. «Не болтай глупостей, – жестами ответила она. – Я и дети идем с тобой».

Он протиснулся в отверстие, и Безмолвная секундой позже последовала за ним, с Вороном на руках и Каннеюк в особой сумке из мягкой шкуры, которую она иногда носила на лямках на груди. Оба ребенка спали.