Вэйвэй знает все укромные уголки в поезде. Из некоторых она уже выросла. Другие приходится делить с кухонными мальчишками, решившими вздремнуть подальше от окриков повара. Или с уборщиком, за которым вечно тянется хвост табачного дыма, сводящий с ума животных в сельхозвагоне, где он вытягивается на лавке, чтобы спокойно перекурить. Порой трудно найти уединенное местечко даже в самом большом поезде на свете. Но Вэйвэй – «дитя поезда», и есть тайное убежище, принадлежащее ей одной.

В складском вагоне для сухих продуктов хранятся бочки с рисом, мукой и фасолью. Здесь холодно и нет окон, а вдоль одной стены – ряды ящиков с наклейками, на которых по-русски и по-китайски написаны названия трав, пряностей и сортов чая, только и ждущих, когда любопытная девчушка откроет их, понюхает и попробует на язык. От перца он немел, пряности его обжигали. Здесь лежит и товар на продажу: чай из Южного Китая, идущий нарасхват в салонах Москвы и Парижа. В тусклом свете керосиновых ламп кажется, что вагон усеян горными хребтами, неудержимо зовущими девочку к своим вершинам. В одной из таких экспедиций Вэйвэй и обнаружила люк в потолке.

Почти незаметный, закрашенный, совершенно безобидный на вид. Увидеть его можно, только вскарабкавшись на кучу коробок. Находка ее озадачила, но потом она поняла, что потолок здесь ниже, чем в других вагонах. Вэйвэй приоткрыла люк и заглянула. И лишь когда глаза привыкли к темноте, она поняла, что это такое. Тесное пространство между фальшивой крышей и настоящей, где едва уместится на четвереньках взрослый человек, забито товаром – бочками, мешками, коробками, рулонами шелка и связками меховых шкур.

Тайник. Контрабанда.

Горя радостью открытия, Вэйвэй ждала появления хозяев тайника. И вот однажды двое кондукторов, Николай Белов и Ян Фэн, тайно выгрузили нелегальные товары через люк в крыше, еще менее приметный, чем нижний. Она решила хранить эти сведения вместе с другими безделицами, собранными по всему поезду, до тех пор, пока они не понадобятся для обмена или вознаграждения. Но куда важней было то, что за все время рейса никто не подошел к тайнику, либо не подозревая о его существовании, либо не желая привлекать лишнее внимание. И это место стало ее секретным логовом, где можно свернуться в клубок среди мехов и побыть в одиночестве, в теплом круге света от вагонного фонаря, с книгой о приключениях, одолженной у Алексея.

Но в этом путешествии тайник для контрабанды пустует. Белов и Ян не вернулись в команду и, похоже, никому не выдали свой секрет. О незаконной торговле напоминают лишь эти пустые мешки и бочки, да еще просыпавшийся перец хрустит под коленками. Опустевший тайник уже не столь уютен – как ни странно, он даже кажется более тесным. Теперь Вэйвэй острее чувствует, что голова находится слишком близко к потолку, что свет не дотягивается до дальней стены, а темнота только и ждет момента, чтобы сомкнуться вокруг девочки. Но она не нашла равноценного закутка, где можно так же надежно укрыться от любопытных взглядов младших стюардов и кухонных мальчишек и обдумать все то, о чем в других местах думать получается плохо.

Она ползет туда, где спрятала коробку со своими сокровищами. Там лежит «Путеводитель по Запустенью для осторожных туристов», подаренный Профессором, когда Вэйвэй было семь лет – слишком мало, чтобы прочитать эту книгу. Когда дарил, написал на первой странице: «Осторожной, но не слишком». Она проводит пальцами по выцветшим буквам и улыбается. Это ее первая собственная книга. Развернув желтую оберточную бумагу, Вэйвэй сказала, что путеводитель ей без надобности. Профессор посмотрел ей в глаза и возразил, что книга пригодится, если его самого не окажется рядом. Вэйвэй закрывает «Путеводитель», морща нос и часто моргая. Под книгой лежат пожелтевшие газетные вырезки, наброски, изображающие ее в младенческом возрасте, фотографии, сделанные в пятый, а потом и в десятый год ее рождения. На одной из них, с надписью: «„Дитя поезда“ под бдительным присмотром ее защитников», она стоит в машинном отделении, одетая в крохотную униформу, и пытается дотянуться до рычага. Рядом капитан без тени улыбки на лице. Да, это превосходный образ капитана в роли защитницы – не помогающей дотянуться, а лишь наблюдающей, как Вэйвэй сама ищет способ это сделать. Такой капитан и была – сдержанной, требовательной, но всегда стоявшей рядом. Всегда готовой подхватить, если Вэйвэй упадет.

«Вот только где же она сейчас?»

Это было постепенное, почти незаметное исчезновение. За первые, самые непростые недели после возвращения экспресса в Пекин команда разбрелась по своим квартирам рядом с вокзалом или по городским концертным залам и гостиницам. Привычная дисциплина расшаталась, связи между людьми ослабли. Отлаженный механизм дал сбой. Когда было объявлено, что поезд снова отправится в рейс, Вэйвэй не сомневалась, что капитан вернет все в прежний вид. Но та почти не покидала свою квартиру, и даже сейчас, когда команда собралась в поезде, она остается лишь бестелесным голосом из динамиков.

Хмыкнув, Вэйвэй быстро возвращает бумаги в коробку, закрывает ее, берет в руки одну из дешевых книжонок, купленных Алексеем на московском блошином рынке, и собирается погрузиться в историю о пиратской королеве и морских чудовищах. Придвигает поближе лампу… и вздрагивает от колыхания тени в дальнем углу.

«Не давай воли воображению, – говорят в команде. – Воображение вызывает опасные мысли». Но она все равно поднимает лампу, чтобы разогнать темноту…

…И темнота шевелится – тихо, как шепот.

Вэйвэй замирает. Проходят секунды. Может быть, ей просто почудилось. Первая ночь на такое способна – растревожить разум, пробудить худшие страхи. Нельзя полагаться на себя в первую ночь. Негоже оставаться одной.

Вэйвэй полегоньку разгибается.

И темнота кружится, превращаясь в бледное лицо, окруженное еще большей темнотой. Два чернильных глаза не мигая смотрят на девочку.

– Кто ты?! – вскрикивает Вэйвэй, чувствуя себя глупо, готовясь к тому, что из мрака выпрыгнет кухонный мальчишка и с хохотом убежит, чтобы рассказать всем, как заставил «дитя поезда» завизжать от страха. Она и сама нередко так набрасывалась и прекрасно знает, что в младшей части команды принято оценивать других по крепости нервов и готовности встретить бесстрастным «добрый вечер» внезапно возникшую перед тобой фигуру с маской на лице. И не закричать, лежа на койке и вдруг почувствовав на ноге нечто липкое и ползучее. Поэтому она просто сидит и глядит в темноту.

Ожидание тянется очень долго, постепенно застывая. Вэйвэй дышит неестественно громко, в ушах начинает звенеть. А потом глаза исчезают. Ни лица в темноте, ни чужого дыхания, вообще никакого движения.

Она обессиленно приваливается к стене. А потом сползает со склада. Не было никого в тайнике, кроме призраков первой ночи. Это просто ее воображение мечется в панике.

Наконец она забирается в постель, но спит плохо, что ни час выпадая из беспокойных сновидений.