— Мне кажется, медитация — это уход от реальности, — побаиваясь обидеть старика, всё же сказал Артур.

— Значит, вы никогда не практиковали её. Медитация — это возврат в реальность. Уход от наших земных иллюзий в подлинную реальность.

— Я могу этому научиться?

— Для этого нужно только ваше желание, и на первое время наставник. Попросите Адама, он вам поможет.

— Как-то я не разговаривал с ним об этом. Он тоже занимается медитацией?

— Да. Иногда мы занимаемся этим вместе. Хотя для полноценной медитации, особенно новичку, нужно уединение.

Было прохладно. Но Мерлин в лёгком больничном халате, казалось, не испытывал холода. Артур приглядывался к нему, пытаясь понять этого человека.

— Почему вы гуляете по ночам? — поинтересовался Артур. — Дневной мир не менее интересен.

— Есть правда дня и правда ночи, — ответил Мерлин. — При свете дня и в ночной темноте думается иначе, думается о разном. Большинство людей — дневные люди. Днём творятся их судьбы, днём сочиняют они собственную жизнь. Я тоже был таким. Но потом полюбил ночь. Днём мы носим маски. Ночью не надо притворяться. Ночью засыпает суета и просыпается одиночество. Одиночество — это один ночью.

— Я не понимаю любви к одиночеству, — сказал Артур. — Одиночество — как сильнодействующее лекарство. Малая доза его лечит, большая убивает.

Мерлин остановился на мгновение, посмотрел Артуру в лицо и сказал:

— Вы ещё молоды. В старости начинаешь больше ценить одиночество.

— Но вы теряете связь с людьми, не знаете — что происходит вокруг?

— Мне стало неинтересно — что происходит вокруг, — сказал Мерлин. — Человек, который живёт сегодняшним днём, похож на очень близорукого человека, потерявшего очки. Он видит только то, что перед носом… Человек настолько привязан ко времени, что даже как-то его жалко. Он как собачка на поводке, который и тянут, и дёргают.

— Время — оно очень убедительно, — сказал Артур. — Как пудовый кулак у твоего лица, как лезвие ножа у твоей шеи. Невозможно отказаться от времени.

— Я отказался. Оно мне неинтересно. Мне интересна вечность.

— Время нам дано, а вечность — всего лишь наша фантазия.

— Вы так думаете? Тогда вы меня не поймёте. Мне дана вечность, а время для меня не более чем назойливая муха, летающая перед моим лицом. Я от неё отмахиваюсь, но когда-нибудь возьму в руки мухобойку, и со временем будет покончено.

— Чтобы познать вечность, человеку нужно обрести бессмертие, — сказал Артур.

Мерлин остановился, взял его за руку и заглянул в глаза.