ОТВЕТ: От небольшого коммутатора, что во взводе управления, прокинуты линии к полевым телефонам орудийных площадок и к посту наблюдения. Радиостанция "РБ", для связи с командованием. Непосредственно на посту наблюдения прибор "БИ" и метровый дальномер "ЗДИ-1" на треноге. Но это всё уже вчерашний день... очень тихо, с грустью в голосе, поизношу будто бы почти про себя. Последнее предложение переводчик принял за неразборчивое бормотание и переводить не стал. А вот обер-лейтенант меня услышал - я увидел, как он немного смазано скользнул по мне своим взглядом. Потом встал со стула, подошёл ко мне и на чистейшем русском языке произнёс: Ну ладно! На сегодня вопросов хватит! Про "вчерашний день" мы поговорим завтра! Ты, боец, и так нам тут такого наговорил, что даже сразу поверить во всё это трудно, офицер смотрит мне в глаза. Вам, уважаемый, придётся немного побыть в лагере для военнопленных. Здесь рядом. А мы пока проверим, что вы нам тут "напели", совсем как курский соловей. Я всё правильно сказал? Так говорят в России?
Отвечаю ему: Нет, господин офицер, в России приличные люди так не говорят! Это разговор на "фене". Так говорят наши уголовники или блатные.
Как? Феня? переспрашивает меня обер-лейтенант.
Ещё замечаю, что переводчик не все понял из нашего разговора, стоит и прислушивается с озабоченностью и недоумением на лице.
Да! Феня!" тихо произношу слова, а сам пытаюсь смотреть в пол.
Хм! несколько смутившись, произносит обер-лейтенант и добавляет: У вас в России странное название специфической лексики людей страны, в которой каждый десятый имел, имеет или будет иметь сложности с законом и в прошлом и в настоящем и в будущем. Только русские способны язык социально опасной группы людей назвать ласковым женским именем. Бьюсь об заклад, что таких тонкостей немецкого языка ВЫ не знаете?
Так точно, господин офицер! Не знаю! Немецкий язык изучал в школе, без примеров и практики, но немного общался с немецкими колонистами у себя дома, в Сибири. Сейчас многое успел забыть. На первом допросе я сообщил, что немного знаю и понимаю немецкий язык, быстро отвечаю.
Я видел запись... медленно произносит офицер и тут же, после своих слов он вдруг резко замолкает на полуслове. Всё, разговор окончен. Охрана!
Да! Господин обер-лейтенант, я здесь! Жду распоряжений! возникает в кабинете конвоир, которому офицер отдаёт приказ: Отведите пленного обратно и пусть его хорошо накормят! Он сегодня еду заслужил.
Когда перебежчика увели, отпустили переводчика, а солдат-стенографист, собрав все бумаги, тоже покинул кабинет, и офицеры остались одни, обер-лейтенант Венк подошёл к столу, за которым сидел гауптштурмфюрер, уселся прямо на стол, начал болтать ногой, любуясь блеском своего сапога, спросил товарища:
Скажи мне, друг мой Отто, как тебе такой экземпляр?
Эрих, я думаю, что с этим русским нам действительно повезло. По крайней мере, в зенитной артиллерии он разбирается! Это я тебе говорю, как бывший артиллерист, отвечал другу гауптштурмфюрер Кляйн.
Согласись Отто, что очень заманчиво было бы утопить русскую субмарину на месте её стоянки, да и другие цели, что он нам назвал, для нашей авиации очень привлекательны, произнеся эти слова, Венк перестал болтать ногой, стал со стола на пол, посмотрел на друга, мечтательно поднял глаза в потолок и замолчал.
За тобой, Дружище, хороший коньяк! напомнил товарищу, Кляйн.
Будет Тебе коньяк! Потерпи несколько дней и всё будет! обещает Венк.
А, что ты думаешь с ним делать дальше? продолжил разговор гауптштурмфюрер.
Сначала я его загоню в наш спец.лагерь, в блок А, пусть его немного проверят на вшивость. В лагере его ещё раз допросят по всей форме. Может быть, надо будет немного на него надавить, знаю, что на допросах там с пленными особо не церемонятся. Я ещё до конца ничего не решил. Посмотрим, как сложится моя мозайка.
Эрих, я вот о чем ещё подумал - если всё, что нам тут рассказал перебежчик, об организации обороны этого проклятого Петербурга правда, то в уличных боях за город армия поляжет вся. Это тебе не их Севастополь. Мне рассказывали парни, которые недавно приехали оттуда, что им пришлось испытать и пережить! А ведь им было намного легче, чем нам здесь, даже с такой точки зрения, как удобный горный ландшафт местности и погода. Все районы Севастополя были видны, как на ладони, после этих слов Отто Кляйн замолчал и уткнулся в свои бумаги на столе.
Какое-то время офицеры просидели в полном молчании, думая каждый о своём, затем гауптштурмфюрер первый нарушил молчание и произнёс, собственно, ни к кому не обращаясь:
Надо было более подробно допросить этого "ивана", о боях на плацдарме в этом чёртовом Ивановском, но чувствую, что больше того, что знаю я, он нам не расскажет.