Еще один интересный момент – в стационаре царила полная тишина. Никто не разговаривал, не было слышно смеха, да вообще, никаких звуков, характерных для места, где люди маются от безделья. Я тут что, единственный пациент, что ли? Странно это все.

Открыв дверь, санитар шагнул в сторону.

– Располагайся. Если что-то будет нужно – зови. Кнопка у кровати.

Я поблагодари его кивком, и прошел в палату.

Небольшая комнатка, пять на пять, койка, заправленная свежим бельем, тумбочка, дверь в туалет… Все. На тумбочке – первые признаки сервиса, запечатанная бутылка с водой. Ну, хоть что-то.

Повернувшись к двери, чтобы запереть ее, я выругался про себя. Ни защелки, ни чего-либо ее напоминающего с этой стороны не было, только металлическая пластина, закрывающая доступ к замку. Интересно…

Тяжело вздохнув, я плюхнулся на кровать. Ну что ж… Делать нечего. Будем ждать ночи и думать, как сделать так, чтобы эта палата не превратилась в ловушку для глупой мыши, возомнившей себя кошкой.

***

Ужин, как и было обещано, принесли в шесть – с небольшим запозданием. Решив использовать это запоздание, как предлог выбраться в коридор и осмотреться, я столкнулся с неприятным сюрпризом – дверь палаты была заперта снаружи. Прелестно. Подергав ручку, я вернулся к кровати, и, буквально через несколько минут раздался щелчок, и на пороге показался все тот же псевдодружелюбный санитар с подносом в руке. Решив, что вопросы с моей стороны будут выглядеть вполне ожидаемо, я уселся на кровати, и проговорил.

– Я сейчас хотел выйти в коридор, немного размяться перед ужином, но дверь оказалась заперта. Вы меня случайно закрыли в палате?

Санитар бухнул поднос на тумбочку, и, не моргнув глазом, проговорил:

– Нет. Это часть режима. Клиника экспериментальная, люди здесь бывают разные, и им очень хотелось бы сохранить свою конфиденциальность. Поэтому здесь не принято, чтобы больные ходили по коридору без крайней надобности. Не переживай. Если что-то понадобится – просто нажми на кнопку, а пока отдыхай и набирайся сил. В обычное время-то, наверное, не до отдыха? – вопрос звучал, вроде как, даже сочувственно. Я лишь тяжело вздохнул в ответ, что можно было расценивать, как угодно.

– Скучно.

– Ничего, завтра будет не до скуки. Сдашь анализы, придет доктор, осмотрит, назначит исследования… Сам не заметишь, как день пролетит.

Я лишь кивнул.

Санитар переставил еду на тумбочку, и, забрав поднос, покинул палату. Замок в двери отчетливо щелкнул. Да уж. Режим и конфиденциальность, конечно. Скривившись, я ковырнул одноразовой вилкой подгоревшую творожную запеканку, политую джемом, и отложил прибор. Аппетита и так не было, а есть это, без угрозы смерти от голода, было решительно невозможно. К этому моменту я уже успел убедиться, что, в отличие от душевой, в палате камер наблюдения не было, потому взял тарелку, прошествовал в уборную, где и смыл свой изысканный ужин в унитаз. Помыл тарелку, поставил на тумбочку, посмотрел на пачку дешевого сока, полагавшегося к ужину, и решил его тоже не трогать. Черт его знает, что здесь в еде может быть. Воду из бутылки, к слову, я тоже не пил, предпочтя утолить жажду из-под крана. Мерзко, противно, чревато расстройством желудка, зато – гарантировано без наркоты, которую легко могут добавить в ту воду, которую выдают от клиники. Лучше поберечься.

Действовать я решил за полночь, когда санитарам станет откровенно скучно. В идеале они должны бы и вовсе отправиться спать – что можно делать ночью в отделении, в котором все палаты заперты на ключ?

Время тянулось мучительно медленно, и, следя за стрелками, я в который раз похвалил себя за то, что додумался взять часы в душ. В противном случае они б, как и остальные вещи, исчезли, и контролировать время стало бы решительно невозможно. В палате не было настенных часов, не было окна, не было вообще ничего, по чем можно было бы отслеживать время. Только ровный, не оставляющий теней, свет ламп дневного света. Тоска.

В девять часов лампы мигнули и погасли, в ультимативном порядке возвестив об отбое. У меня появилось новое занятие – борьба со сном. Тускло светящиеся в темноте стрелки наручных часов будто замерли на одном месте, не желая двигать время, и пару раз я почти провалился в сон. Пытка какая-то.

Наконец, наступила полночь. Не в силах больше пребывать в бездействии, я решил, что ждать больше не имеет смысла. Пора начинать.