– Ну, я бы за такое не заплатил!
Злобные критиканы смыкались яростным кольцом криков и порицаний. Все, что Нита умела делать действительно хорошо в этой жизни, так это рисовать. Так она думала до сегодняшнего вечера. Да, это были не гениальные полотна, но вполне себе неплохие работы. В деньгах она особо не нуждалась, – спасибо Джеку и его богатой семье. Но вот добиться признания, чтобы окончательно себя не обесценить в собственных же глазах и, не потерять в этом странном мезальянсе. Не видеть неудачницей, подрабатывающей простой ассистенткой в университете с легкой руки собственного мужа, – считала делом первостепенной важности. За толику признания она сейчас бы отдала все на свете. Джеку, да и подруге Лиз, в галереи которой и был сегодняшний провальный вернисаж, нравились ее картины. По крайней мере они так говорили. Но жизнь словно теряла краски без признания таланта более широкой публикой. А нужна ли вообще такая жизнь?
Детская мечта, маленьким шагам к осуществлению которой так радовалась бабушка пока ещё была жива, теперь казалась глупой блажью. Бабушка Магда с особым трепетом относилась к полотнам, краскам, кисточка, мастихинам[5]… Их скромный дом на окраине Джермантаун[6] всегда был завален всякой художественной дребеденью. На чердаке пылились сломанные мольберты и картинные рамы. По углам ютились залитые засохшей краской палитры и груды перепачканного тряпья. Бабушка любила рисовать, но делала это исключительно в удовольствие, никогда не выставляя картины на продажу, даже в самые трудные времена. Так думала Нита лет до 12, пока не застала Магду поздно ночью, практически в предрассветные часы, на чердаке, всю перемазанную с ног до головы красками и с совершенно ополоумевшим видом на лице. Она рисовала, как одержимая. Складывалось впечатления, что Магда совершенно не контролировала свое тело, ни даже поток мыслей, побуждавший её заполнять гигантских размеров полотно какими-то странными символами и образами. Тогда Нита ещё не совсем понимала, что происходит и, что творится с бабушкой. Это было началом конца. Вскоре девочка оказалась в детском доме, лишившись единственного родного человека в целом мире. Лишившись целого мира.
В воде казалось так безопасно. Ты был под защитой плотного кокона, отгорожен от всего внешнего и наносного, как в детстве, в тёплых объятиях бабушки. Нита не хотела признавать, но Магды ей очень не хватало. Да даже ее поступление в художественную школу было исключительно данью памяти бабушке. Сейчас же, девушка чётко ощущала присутствие Магды, впервые за много лет. Даже, кажется, слышала её голос:
– Ну, давай же, милая, всплывай. Не смей сдаваться!
Голос звучал всё настойчивее и громче на фоне трагической музыки Каччини. «Странно, почему приемник не закоротило при падении в воду»? – единственное, что сейчас проносилось в голове Ниты. Слова Магды практически заполонили собой всё вокруг, не оставляя выбора. Еще не пришел ее час. Не время терять веру и сдаваться.
Нита дёрнулась, словно от удара. Пузырьки воздуха тонкой струйкой устремились наверх. Как же хотелось вдохнуть полной грудью… Ощутить бурления кислорода по венам. Ещё не время умирать, ещё столько всего нужно сделать, столько узнать, столько написать картин… Перед глазами Ниты очень чётко предстал сюжет картины. Она никогда ничего похожего не видела. И не чувствовала. В девушке проснулось такое нестерпимое желание взяться за краски, что мозг начал судорожно пытаться сообразить, как же выбраться из ледяных объятий реки. Как там учили сестры милосердия в приюте? Задержать дыхание, не сопротивляться, – просто дать телу всплыть. Всего-то делов. Мозг упрямо отказывался прекратить борьбу, но время шло на секунды, и каждая последующая могла стать последней.
Нита закрыла глаза и позволила потоку воды взять верх. Девушка буквально чувствовала, как глубина выталкивает ее, поднимает тело легко и непринужденно. Блуждающие лучи на поверхности реки стали ярче, слились в одно огромное сияющее солнце. К нему хотелось прикоснуться, завернуться в его тепло, словно в одеяло. Воздуха стало катастрофически не хватать. Ните казалось, что если сейчас не вдохнуть, то сознание окончательно ее покинет. И она сдалась. Легкие резко обожгло нестерпимой болью и, мир погас.
Несносный шум в ушах, чувство чего-то инородного в легких выворачивало на изнанку и подступало к горлу комом. Внутри все жгло, словно расцарапанную рану щедро присыпали солью. Тело Ниты дернулось, еще раз и еще. Пока остатки воды наконец-то не покинули легкие. Нита бурно закашлялась. Даже на миг показалось, что она оставит свои внутренности на этом песке. «Песок?» – наконец-то мозг окончательно включился, и девушка оглянулась по сторонам, превозмогая спазмы в легких и некую муть в глазах. Как она оказалась на берегу? Она же сдалась, ей не хватило сил дотянуть до поверхности… Нита это четко помнила. Но, тогда, как же она оказалась на берегу? Девушка с опаской посмотрела вокруг себя – какие-то коряги, ветки, словно ураган вынес половину леса прямо к берегу. Получается, ей самой каким-то чудом удалось выбраться из реки… Ладно. Сейчас это была не самая серьезная проблема. Машина на дне озера. Она в полнейшем ужасе от пережитого где-то посреди леса. Вокруг оглушительная темень и настораживающие звуки. А рядом с ней было бездыханное, совершенно обнаженное тело женщины. К тому же, тело торчало меж двух частей расколотого пополам ствола дерева. Как оно туда вообще попало?
– Твою мать, – прохрипела Нита, пытаясь убрать прилипшие пряди с лица и подняться на ноги. Это оказалось нелегкой задачей. Девушку шатало и ноги были, как ватные. Мало того, джинсы напитали столько воды, что теперь были подобны гире. А вот туфли похоже остались покоится на дне озера вместе с ягуаром. Нита тяжело вздохнула и опять закашлялась. С горем пополам все же смогла подползти к незнакомке ближе. Чуть поддавшись вперед, Нита прислушалась, но звука дыхания от тела не исходило. Прижав дрожащие пальцы к шее женщины, нащупать пульс тоже не удалось. Значит все же мертва. Краем глаза Нита заметила глубокие порезы по всему телу незнакомки и, это напугало ее еще больше. На лицо девушки Нита так и не решилась взглянуть. Звать на помощь бесполезно. Но кто эта незнакомка? Откуда она взялась? И кто, мать твою, все это сделал!? Голова начинала закипать от роя мыслей. Только трупа не хватало для фееричного завершения этой ночи или встречи с маньяком. А вдруг это сделала она сама?
– Нет-нет, – Нита замотала головой, пытаясь отогнать бредовые мысли, которые наслаивались одна на другую. – Я не могла, нет, только не убийство!
Нита отползла как можно дальше от трупа и поджала ноги к груди. Все казалось каким-то нереальным, просто кошмарным сном. Срочно нужно было взять себя в руки и как-то решать ситуацию. Посидев еще несколько минут на песке, Нита уловила краем уха гул и увидела вдалеке приглушенные огни автострады. Значит цивилизация недалеко. И если идти вдоль берега, возможно, удастся выйти на дорогу и поймать машину или хотя бы найти телефон и вызвать полицию. Хотя связываться с блюстителями порядка Ните очень не хотелось. Особенно в сложившейся ситуации, где все выглядело не в ее пользу. В памяти всплыл фрагмент с незнакомцем, который перед аварией предлагал помощь. Может именно он вытащил ее из воды? Но, какого черта, он бы оказался ночью посреди леса? Вопросов больше, чем ответов. Никакой машины тоже не было рядом. Да и откуда ей взяться, дороги тут точно нет. А может этот труп его рук дело? Страх начал пробираться под кожу вместе с ночным осенним холодом. Хоть и было всего-то второе сентября, и днем было очень жарко, по ночам уже ощущалось близкое, холодное дыхание осени. Нужно немедля уходить.
Предположения Ниты о близости автострады, слава богу, оправдались, дольше бы она просто не продержалась на ногах, и осталась бы посреди леса замерзать. Телефонная будка возле захудалой заправочной станции, в нескольких километрах от озера Карнеги была под стать Ните. Хилое строение еле держалось на опорах, чуть завалившись вправо. Стекла выбиты, телефонная трубка перемотана скотчем и странного вида изолентой. Девушке даже показалось, что телефон не рабочий, но внезапно прорвавшееся хриплое шипение несколько приободрило. Пытаясь хоть как-то совладать с дрожью непослушных рук, Нита набрала номер, который не набирала больше пяти лет. На последней цифре рука сорвалась и, даже проскочила мысль положить трубку, но другого выбора не было. Несколько протяжных гудков отозвались забытыми картинками прошлого. Нита тряхнула головой, прогоняя упрямо рвущиеся наружу слезы. На другом конце провода послышался характерный щелчок.
– Привет! Это…я. Мне нужна помощь, – голос Ниты почему-то теперь тоже дрожал, и холод не был этому причиной.
Глава II
В салоне старенького Ford"a F-150 было тихо, как в могиле. Только гул дороги и мотора немного разбавлял гнетущую тишину. Нита безуспешно пыталась согреться, кутаясь в одолженную джинсовку.
– Я сейчас не буду спрашивать, что случилось и, какого хрена ты оказалась посреди ночи в реке. Но ты уверена, что мы не зря не вызвали полицию? – коротко стриженная блондинка за рулём покосилась на дрожащую Ниту.
– Я тоже рада тебя видеть, Рэнэ, – несмотря на холод и все пережитое, Нита тепло улыбнулась в ответ на ворчание давнишней подруги.
Они дружили лет с двенадцати. Девочки практически одновременно попали в детский дом при монастыре святого Патрика сестер милосердия[7] и, сразу же подружились. Их связывало больше, чем дружба. Тогда они стали друг для друга практически семьей. Частичкой той нормальной жизни, которой уже не было и больше никогда не могло быть.
Сколько она не видела Рэнэ? Кажется, с дня свадьбы. Джек не одобрял ее друзей и был против встреч и дружеских посиделок. Особенно ему не нравилась Рэнэ. Грубая, неотесанная и другие нелестные эпитеты, которыми Джек щедро одаривал подругу детства Ниты.