Но тут Дик Холлорэнн хватает его. Дику было не больше девятнадцати, глаза его стали огромными, как бильярдные шары, но он в отличие от нас сохранил голову на плечах. И спас нам жизнь.
«Не туда! – кричит он. – Сюда!» – И указал в сторону эстрады… ты понимаешь, в сторону бушующего огня.
«Ты сбрендил! – прокричал в ответ Тревор. Голос у него был как трубный глас, но едва перекрыл рев пламени и крики и визг других людей. – Умирай, если хочешь, но мы с Уилли отсюда уходим!»
Он по-прежнему держал меня за руку и вновь потащил к двери, хотя там столпилось так много людей, что мы не могли ее разглядеть. Я бы пошел с ним, потому что пребывал в шоке и сам соображал туго. Знал только одно: не хочу, чтобы меня поджарили, как индейку.
Дик схватил Трева за волосы и дернул изо всей силы. А когда Трев обернулся, Дик влепил ему оплеуху. Я помню, как голова Трева стукнулась о стену, и еще подумал, что Дик рехнулся, а потом он заорал в лицо Треву: «Если ты пойдешь туда, точно умрешь! Они же зажали дверь, ниггер!»
«Ты этого не знаешь! – прокричал в ответ Трев, и тут раздалось громкое: «Ба-бах!» – совсем как при взрыве петарды, да только это взорвался большой барабан Марти Деверо. Огонь распространялся по потолочным балкам. Занялся и промасленный пол.
«Я знаю! – крикнул Дик. – Я знаю!»
Он схватил меня за другую руку, и на мгновение я почувствовал себя канатом, который тянут в разные стороны. Потом Трев присмотрелся к двери и признал правоту Дика. Тот подвел нас к окну, схватил стул, чтобы вышибить его, но прежде чем успел размахнуться, стекла вылетели от жара. Тогда он ухватил Трева Доусона сзади за штаны и подтолкнул вверх.
«Полезай! – кричит он. – Полезай, твою мать!» – И Трев полез, сначала в окне исчезла его голова, потом ноги.
Потом он помог долезть до окна мне. Я схватился за боковины рамы и заорал. На следующий день ладони покрылись волдырями – дерево уже занялось. Я нырнул вниз головой и, если бы Трев не поймал меня, сломал бы себе шею.
Мы повернулись к клубу и, Майки, увидели такое, что можно представить себе только в самом кошмарном сне. Окно превратилось в желтый сверкающий квадрат света. Пламя полыхало под крышей, а в десятке мест прорывалось сквозь железо. Мы слышали, как внутри кричат люди.
Я увидел две коричневые руки, которые покачивались перед огнем – руки Дика. Трев сцепил руки, я встал на них, сунулся в окно, схватился за руки Дика. Прижался животом к стене, а температурой она уже не уступала стенке раскаленной буржуйки, и потащил его вверх. В окне появилось лицо Дика, и на пару секунд мне показалось, что вытащить его не удастся. Он наглотался дыма и терял сознание. Его губы потрескались. Рубашка на спине начала дымиться.
А потом, когда я почувствовал, что мои пальцы сейчас разожмутся, мне в нос ударил запах горящих внутри людей. Кто-то мне говорил, что этот запах очень похож на запах жарящейся на открытом огне свинины, но это не так. Скорее такой запах появляется после того, как холостят жеребцов. Разводится большой костер, в который бросают все, что отрезают, а когда огонь разгорится, ты слышишь, как лопаются яйца, будто орехи, и так же пахнут люди, когда они начинают гореть в своей одежде. Этот запах ударил мне в ноздри, и я понял, что долго не выдержу, поэтому потянул изо всех сил и вытащил Дика из окна. Правда, один его ботинок остался внутри.
Я свалился с рук Трева на землю, а Дик рухнул на меня, и, должен тебе сказать, у этого ниггера была очень твердая голова. У меня перехватило дыхание, и несколько секунд я катался по земле, схватившись за живот.
Наконец, я смог подняться, сначала на колени, потом на ноги. И увидел эти тени, бегущие к лесополосе. Поначалу я думал, что это призраки, но потом разглядел ботинки. К тому времени вокруг «Черного пятна» стало светло, как днем. Я разглядел ботинки и понял, что это мужчины в белых балахонах. Один из них немного отстал, и я увидел…
Он не закончил фразу, облизнул губы.
– Что ты увидел, папа? – спросил я.
– Не важно. Дай мне воды, Майки.
Я дал. Он выпил все и закашлялся. Проходившая мимо медсестра заглянула в палату.
– Вам что-нибудь нужно, мистер Хэнлон?