– А сколько вам сейчас? – поинтересовалась девушка.

– Шестьдесят четыре. По меркам моего народа я едва-едва преодолел рубеж беспечной юности. Самое время браться за ум и заниматься делом.

Виоле было интересно узнать и про двух других компаньонов, но на её расспросы Равири с самым серьёзным и даже несколько недовольным видом заявил, что если она хочет что-то узнать – пусть спросит у них.

– Каждый имеет право решать сам, кому, что и когда рассказывать о себе, – пояснил драконид, заталкивая на свой стол стопку папок с литерой «Ч».

В этот момент дверь конторы открылась и на пороге появился Абекуа Вути. Равири мельком взглянул на компаньона, замер, вытаращившись в изумлении, и пробормотал:

– Чтоб меня…

Одна из папок с тихим шелестом съехала с верхушки стопки и шлёпнулась на пол.

Муримур, и вчера днем, и сегодня утром щеголявший тщательно отутюженным костюмом и роскошно расшитым жилетом, сейчас походил на существо, вырвавшееся из адского пекла. Правый рукав его плаща-пыльника был почти оторван по плечевому шву, на жилете недоставало нескольких пуговиц. Шляпа была помята, прежде начищенные до блеска ботинки – в подсохших мазках глины и какой-то зеленоватой грязи. В довершение на левой щеке господина Вути краснела уже взявшаяся корочкой запёкшейся крови глубокая царапина.

– Абекуа! – ахнул драконид. – Я и не знал, что коты дерутся не только весной, но и осенью!

– Очень смешно, – оскалился муримур. – Обхохочешься.

– Откуда ты в таком интересном виде?

– С Тюремной Горки, – буркнул Вути, пристраивая шляпу на вешалке.

– Тебя пытались арестовать?

– Ты хочешь к простуде добавить пару переломов?

– Ладно-ладно, не горячись. Ну а если серьёзно – были неприятности?

– Были. Но не у меня, – муримур, расстёгивавший плащ, поморщился от боли.

Виола заметила, что он старается поменьше нагружать правую руку. Не дожидаясь просьб, девушка подошла к Абекуа, помогла ему снять плащ и повесила пыльник на вешалку.

– Я могу это зашить.

– Благодарю.

– Давайте я осмотрю вашу руку?