— Черта с два! — выпалил я, и Луций едва успел усадить меня на место. — Она знала, что Орден этого не одобрит! Она сама сказала! Именно поэтому привлекли ее, незарегистрированную — чтобы не бросать тень на членов Ордена! Луций, ну скажите же вы им!

Вергилий уставился на нас красными от усталости глазами.

— Вы подтверждаете этот факт, дисциплинарий?

— Да, — отозвался Луций. — Дашкова знала, что действовала тайно. Однако я допускаю, что Примоген Эребус мог утаить от нее детали.

Вергилий жестом велел всем сесть.

— Юлия Дмитриевна, два последних вопроса.

— Разумеется.

— Ваш уровень владения Тьмой высок, а техника отточена. Кто обучал вас ремеслу?

— Примоген Эребус.

— Второй вопрос. Почему вы, зная, что задание крайне рискованное и потенциально незаконное, согласились его выполнить?

Дашкова хищно улыбнулась и уставилась на Вергилия в упор.

— Потому что я видела то, что видел Примоген Эребус. Я видела то, что так его напугало. Вы ошибаетесь, если думаете, что он сошел с ума или что я решила помогать ему ради какой-то выгоды. Единственная выгода от этой затеи — выживание всего Ордена. Эребус пошел на это ради вас, ради всех вас. А я, понимая, что тоже вскоре стану частью Ордена, не могла не вмешаться.

По залу прокатился ропот.

— Вот мы и подошли к ключевой части заседания, — сказал Вергилий, переглянувшись с Друзиллой и остальными Примогенами. — Эребус, друг мой. Покажите же наконец, что вас так обеспокоило.

Эребус оказался живым мужчиной лет шестидесяти — невысоким, сухим, с залысинами и слегка всклокоченными отросшими седыми волосами. В отличие от многих присутствующих, одет он был скромно и свое примогенство явно не выпячивал — только цепь и больше никаких украшений.

Говоря откровенно, он единственный из этого сборища выглядел похожим на ученого и того, кто действительно заботился о постижении каки-то истин. И это меня пугало больше всего. Потому что ему я бы и сам поверил.

Эребус с готовностью кивнул и жестом подозвал распорядителя. Тот вынес из темноты несколько длинных тубусов, в каких обычно носят карты или чертежи.

— Вот, прошу внимания, — он откупорил первый тубус и вывалил на стол какую-то бумагу. Это не было похоже ни на чертеж, ни вообще на что-либо из ранее мной увиденного. Какие-то символы, расчерченные на клеточки квадраты с причудливыми знаками…

— Что это? — шепнул я Луцию.

— Звездная карта господина Оболенского, сделанная по заказу его матери в день его рождения, — пояснил за дисциплинария Эребус. — Тогда я лично делал этот заказ.