– Что опять? – крикнула она, приподнявшись со своего места.

– Кто-то стащил мою вилку, – пожаловался Аристей. – Она тут лежала минуту назад.

– Кто-нибудь может найти его чертову вилку? – выкрикнула Елена. – Гарри, иди и поищи ее, ладно?

– Он не может пока изобразить ее жестом, Елена?

– Елена? – Аристей вышел на авансцену и прикрыл глаза от направленного на него света. – Это что, в порядке вещей?

– Вы же знаете, что нет. Я уже говорила.

– Значит, когда я дойду до сцены «Вновь в царство тьмы», крышка люка не откроется?

– Нет, – устало ответила она. – До конца недели мы не будем пользоваться падающими устройствами и лифтами. Нет смысла навлекать на себя новые неожиданности, правда?

– Вижу, вы заняты, – негромко произнес Джон Мэй. – Подожду здесь, пока вы не освободитесь.

Елена в смятении взглянула на часы:

– Извините, я не заметила, что нам уже пора встретиться. Мы сегодня запаздываем.

– Все нормально, – ответил Мэй. – Мне нравится наблюдать за репетицией.

Ему хотелось немного посидеть в темноте. Бетти отпустила его позже, чем он планировал, да и зенитные батареи, размещенные на Риджентс-парке, почти всю ночь грохотали. Кроме того, на свидание с девушкой ушло все его жалованье за первую неделю, а в новом отделе ему еще не выплатили ни фартинга.

– Мы продолжаем допрашивать всех, кто виделся с мисс Капистранией и мистером Сенешалем в день их смерти, – напомнил ей Мэй, когда они уселись в овальном кабинете Елены над балконом. – Мне нужно переговорить с вашим помощником.

– Гарри, да, он был там, когда Шарля убили.

– И с Коринной Беттс; мне сказали, она своими глазами видела, как падал шар.

– На сегодня ее не вызывали, но у Гарри есть номер телефона ее домохозяйки.

– Мистер Брайант считает, что в подготовительный период исполнители становятся одной большой семьей, – сказал Мэй. – Это правда?

– Да, ко благу и к худу… – Елена открыла окно позади своего стула и закурила.

Администрация просила своих сотрудников ограничить курение в течение дня, поскольку новая обивка зрительного зала впитывает дым. Никто не удосужился возразить, что запах горящего лака и кирпичной пыли распространился по всему городу.