– Как ты вычислил, что произошло?

– Должен признаться, ты заставил меня попотеть. Мэгги предложила попробовать связаться с тобой там…

– Только не говори, что поверил в это, – перебил его Брайант.

– …и ей потребовался предмет, к которому ты прикасался, поэтому я принес панцирь Нижинского. Она достучалась до того, кто погиб во время взрыва, как и обещала. Но в контакт вошла с Тоддом, а не с тобой. Он ведь тоже прикасался к черепахе. Вероятно, в детстве она была его единственным другом. – Мэй подоткнул одеяло под грудью Брайанта. – Наверное, тебе лучше пожить у меня, пока совсем не поправишься.

– Господи, нет, у тебя все время орет телевизор, он сведет меня с ума. Хватит с меня этого. – Он указал на вмонтированный в стену телевизор, по которому шла передача новостей без звука.

– Обсудим это позже. Чем бы ты хотел заняться, когда поправишься?

– Ну, не знаю, буду брать уроки танго, займусь парашютным спортом, обычной ерундой. – Он на секунду задумался и улыбнулся. – А можем просто отправиться на реку и наблюдать за отливом.

– Почему бы и нет? – согласился Мэй. – Не так уж много осталось былых ритуалов. Жаль было бы их нарушать. Давай-ка лучше разберемся с твоими клыками. – Он посмотрел на прикроватную тумбочку, где лежала вставная челюсть с жутким оскалом неестественно крупных зубов. – Если б не эти ужасные штуковины, мне бы и в голову не пришло тебя искать.

– Тогда, пожалуй, есть смысл их сохранить. – Брайант беззубо ухмыльнулся, затем улыбка погасла. – У него не было никакой жизни, понимаешь, у сына Элспет. Содержался то здесь, то там, в разных богадельнях. Регистрировался под фамилией матери, Уинтер. К тому же, похоже, он так и не вспомнил ее, пока мы разговаривали.

– Он вспомнил достаточно, чтобы следом за тобой дойти до отдела и ждать там до ночи. Мы только не могли понять, откуда он добыл гранату.

– М-м, боюсь, это моя вина. – Брайант выглядел сконфуженным.

– Ты о чем?

– Граната была моей. Я хранил ее как память о войне.

– Хранил все это время? Где?

– На своем столе.

– Что-то не припомню ничего похожего на твоем столе.

– Пресс-папье, то самое, что ночью полетело в парней с Холмс-роуд.

– Хочешь сказать, что это была граната?

– Я думал, она давно обезврежена. В шестидесятые покрасил ее в желтый цвет – тогда такие вещи надо было сдавать. Должно быть, я ее дестабилизировал, когда швырнул в окно. Я вернулся в кабинет и обнаружил там Тодда. Он стал мне угрожать.

– Значит, тот зеленый цилиндр у него в руках был вовсе не бомбой?