— Удалите, — распорядилась Эллен. Она явно была основной в этой троице.
— Ну, извини друг, — с этими словами второй телохранитель взял какую-то похожую на фонарик вещицу и прижал ее к моему плечу, в том месте, куда указал его напарник. Эта штука сразу загудела, а я ощутил резкую боль.
— Ой, больно же!
— Ничего, не страшно, — усмехнулась Эллен, — потерпишь…
Потом процедура повторилась уже на моем правом бедре.
— Все, теперь он чист, — резюмировал первый охранник.
— Давай, одень вот это, — второй охранник протянул прозрачный пакет с какими-то темными тряпками внутри. — Только поживее, мы все торопимся.
Я распечатал пакет. Там оказался черный костюм, как и у этой троицы, кроме того, белье, пара перчаток, носки, кроссовки и эластичная шапочка. Все одноразовое, но добротное и приятное на ощупь. Упрашивать себя я не стал. Плечо и бедро саднили — там темнели два круглых пятна. «Сумерки, — подумал я, — а днем-то красные будут». Но никакой крови не было — мне содрали только самый верхний слой кожи.
Пока я переодевался, первый телохранитель свернул снятую мной одежду в плотный компактный сверток, туда же вытряс что-то из приборчика, обдиравшего мне кожу, запихнул все это в опустевший пакет из-под новой одежды и туго замотал липкой лентой. После этих манипуляций, он вынул из своего рюкзачка что-то напоминающее смарт и направил его на ближайшую машину. Удовлетворено кивнув, взял образовавшийся сверток с моими шмотками и полез с ним под брюхо автомобиля. Оттуда сразу же пулей вылетела полосатая кошка и скрылась в ночи. Через минуту телохранитель выполз назад, но уже без свертка. Опять что-то сделал с похожим на мобильник прибором. Автомобиль включил фары, заурчал и выехал через подворотню на улицу.
— Превосходно. Теперь у нас есть часа два. Пока успеваем.
Двор был проходным. Через вторую арку мы вышли на соседнюю улицу и сели в машину. На месте водителя расположилась Эллен, я — сзади, а оба телохранителя — по бокам, зафиксировав тем самым меня на заднем сидении. Машина оказалась какая-то незнакомая, и такая старая, что, по-моему, ей было место не на улицах города, а в музее личного транспорта. Двадцатый век, да и только. Возможно, что эта древность не была даже оборудована электроникой, но, во всяком случае, Эллен управляла ею вручную. До Лорен ей конечно далеко, но справлялась она с данной работой удивительно легко и свободно. Как я понял, этот антиквариат использовался именно для того, чтобы нигде не «засветиться».
Ещё час мы колесили по ночному городу, но на этот раз в полном безмолвии. Сначала мы катили по подземным ярусам, где я никогда не мог ориентироваться. Если на верхних надземных ярусах я любил глядеть в окно, то проезжая по этим норам, обычно или спал, или читал, или — смотрел видео. Совершенно одинаковые тоннели, повороты, серые стены… Однако Эллен каким-то непостижимым образом умела находить выход из положения, знала, где, когда и куда необходимо свернуть. Потом мы все-таки выехали на первый верхний ярус. Стало чуть веселее. Я с интересом смотрел в окно — хоть что-то стало видно, кроме пустых бетонных стен, дорожных знаков и осветителей. Все-таки наземный город. Темные улицы, ночной народ — редкие группы прохожих, идущих куда-то в позднее время суток. Освещение здесь почему-то не работало — лето, а на улице никакого позитива. Наконец мы куда-то свернули, похоже во дворик. Машина встала. С минуту ничего не происходило, все молчали, будто привыкая к новому состоянию. Потом Эллен повернула голову в нашу сторону:
— Можно спросить? — я наконец-то подал голос.
— Нужно. Давай. — Как-то незаметно мы перешли на «ты».
— Эта машина…
— Это — Лексус Е-ЭС триста, двухтысячного года выпуска. Прошлый век — коллекционная вещь! В полной сохранности, без всякого обновления и переделок, только новые очистители воздуха стоят. Мне за нее коллекционеры неплохие деньги предлагали. Но тут — только самая примитивная электроника и только ручное управление. Руками — крути, ногами — нажимай. Все, выходим, приехали.
Мы вышли. Двор, где оказалась наша компания, чем-то походил на тот, где я исполнял стриптиз. Только здесь уже не было ни деревьев, ни машин, ни кошек. Здесь вообще ничего не было.
— Ну что же, пойдем. Дальше — только пешком. И не смотри вокруг, смотри на меня. Кстати, какой ты меня видишь?
— Я тебя плохо вижу, один только силуэт. Вокруг слишком темно.
— Но — хоть слышишь? Смотри мне в спину и ни в коем случае не теряй меня из виду. Не отвлекайся, что бы тебе ни показалось, понял?