— Нет, дядюшка. Совсем не об этом, — и он рассказал о намерении Сената вернуть ему практически все полномочия, возвратиться к самрдержавной форме правления, рассказал не торопясь, с удовольствием.
— Himmeldonnerwetter! — неожиданно злобно произнес старик. — Ох, простите, Ваше Императорское Величество!
— В чем дело, дядюшка? — Алексею послышалась ирония в этом извинении.
— Плохо, плохо. Дело гораздо хуже, чем я мог предположить.
— Что же плохого вы нашли в моем сообщении?
— Мой мальчик, неужели ты не понимаешь?
— Нет… — Сбитый с толку, Алексей недоуменно смотрел на кайзера. Блажит старик? — Вы думаете, что они не сдержат своего обещания?
— Сдержат, если уже не сдержали. Знать бы, подписаны ли бумаги…
— Ну, не сегодня, так завтра подпишут, что за печаль?
— Если завтра, то, может быть, есть еще время…
— Время для чего, дядюшка? — Нет, вздорный, вздорный старик.
— Они не тебе передают всю власть, а себе.
— Какприкажете вас понимать, дядя Вилли? — уже сухо спросил Алексей.
— Не сердись, мой мальчик. Наверное, в чем-то и я виноват — не предупреждал, хотя чего стоят мои советы, советы человека, проворонившего собственную страну… Видишь ли, если бы Сенат настаивал на твоем разводе с Марией, это бы значило, что они хотят ослабить твое положение, скомпрометировать тебя — какое бы решение ты ни принял. Но сейчас…
— Так что сейчас?
— Сейчас, мой мальчик, они хотят тебя убить.
— Убить? — недоверчиво протянул Алексей, но в душе отозвалось — так! Он думал об этом, подспудно, не позволяя оформиться подозрению в слова, но надеялся — ошибается, дует на воду.
— Сашенька мал, Мария неприемлема, кому в случае твоей смерти перейдет власть? Регентскому совету, а точнее, трем-четырем негодяям из нынешних. Чем больше полномочий передадут они тебе сегодня, тем больше их будет у регентского совета завтра.
— Но, дядюшка… Ведь это — только ваши умозаключения? Догадки? — волнуясь, Алексей всегда начинал говорить книжно.
— Хватило бы и догадок, но увы…