Мостиком оказалось небольшое, выгороженное в зале управления, помещеньице. Пластиковые прозрачные стенки отгораживали от ушей, но не глаз. Смотрели на них отовсюду, но мельком, искоса Зырк — и нету взгляда. Не пойман — не съеден.
— Отсюда подтверждается команда на перемещение. Второй ключ — в зале. И аналогичная ситуация — на земной станции, в Пулково. Так что несанкционированное перемещение требует сговора по меньшей мере четырех человек.
Четырех, четверых…
— У нас очень точные хронометры. Реле допускает разнобой в три секунды, но обычно укладываемся ровненько.
Тонкая стрелочка подбиралась к полудню.
— Внимание!
Управляющий перемещением повернул ключ. Через секунду мягко дунуло в уши.
— Масса одинаковая, а объем разный. Перепад давления.
— Шестьдесят четыре человека, — прохрюкала переговорная трубка.
— Детский поток. Третий за неделю. Молоденькие, они лучше приспосабливаются к Марсу. Быстрее.
Шаров огляделся. Не видать шпионов, не слыхать. А они — рядом. Близенько.
— А можно ли отсюда переместить что-нибудь, например, в Лондон?
— Наша матрица соответствует Пулковской.
— Ну, а заменить матрицу? Тайком, например, заменить и наладить обмен с другим местом.
— Теоретически это, конечно, возможно. Но матрица охраняется круглосуточно, и никто, включая первого вожака, не имеет к ней доступа.
— Так уж и никто?
— Замена матрицы возможна только комиссией с Земли, комиссией высшего ранга. Не знаю, за пять лет таких комиссий не было. Матрица, в принципе, должна служить веками.
— Ну, а если все-таки заменили?
— А юстировка? Минимум неделя уйдет на юстировку, и все это время камера будет простаивать. Неужели это можно не заметить?
— Сдаюсь, сдаюсь. Теперь — другое. У вас ведется документация перемещений?