Повсюду скользили тени, тени, тени…

Василиса с распущенными волосами, с запавшими щеками, очерченными чернотой глазами исподлобья взирала на праправнучку.

Ещё секунду назад её за столом, не было – София могла бы в этом поклясться!

– Добрый вечер.

Сейчас голос Василисы нисколько не показался Софии благозвучным: скрипучий, старушечий, недобрый. Куда подевалось за день богатое переливами контральто?

– Или правильнее сказать – доброй ночи? Да, наверное, так будет лучше. Чувствуешь?.. – Василиса запрокинула голову, смежая веки и раскидывая в стороны руки, словно приветствуя подступающий мрак. – Чувствуешь, как она сгущается – тьма? Ещё чуть-чуть и её можно будет не только вдохнуть, но и попробовать на вкус. У ночи запах жасмина и аромат сирени, вкус диких вишен с капелькой хмеля, – розовый, по–змеиному юркий язычок облизал сухие губы.

Женщина жадно втянула воздух, алчно блеснув белоснежными зубами.

– Вкус у крови пряный, горячий, – глаза ведьмы по–кошачьи сверкнули зловещей зелёнью. – Боишься? – прошелестел змеиный голос. – О! Страх, это нормально. Боишься, значит, живой. Инстинкт самосохранения зиждется на страхе. А здесь есть, чего бояться. Мрак, магия, дар ночи, смерть – это всё реальность. И когда они приходят, от них не избавиться.

Холодные бескровные пальцы скользнули по девичьей щеке с насмешливой лаской.

– Прошлой ночью мы миновали лишь первый рубеж. Сегодня предстоит пройти вторую ступень.

Василиса вытянула руку перед собой, широко расставив пальцы. Прелестная женская рука превратилась в жадную клешню:

– Вармониа никтьери пассус!!!

С пальцев сорвалось сизоватое облачко, похожее на сияющую плазму. Внутри плазмы подрагивали алло–голубые молнии. Облако ударилось в стену.

На секунду Софии показалось, что сейчас произойдет взрыв. Но плазма впиталась, как вода в песок. Кирпичи принялись исчезать, один за другим, открывая проход.

– Люмус!

Свечение, мутноватое, не слишком интенсивное, походило на лунный свет.

Следом за Василисой София спустилась по ступенькам, изо всех сил стараясь не касаться стен, покрытых чем–то белым, похожим на размокший известковый налет. Если бы утром девушка не видела, что дом стоит в поле, сейчас бы прониклась уверенностью, что ступени вырублены в толще скал.

Спустившись, женщины оказались в коридоре с низким потолком.

– Где мы? – дрогнувшим голосом спросила София.

Насмешливое эхо многократно умножило вопрос.