Люди расслабились, продумывая, как понести наименьшие потери. И тут раз… падла, долбанный Артульт вновь показывает свое грязное рыло, похищая величайшие и редчайшие ценности, убивая мага, стражу и селян. Ведь все знали, какое сокровище находилось в Канцелярии. Земля слухами полнилась. И вот теперь, несмотря на скорбь в душе и безмерную любовь к родам, сотнику приходится действовать жестко. Ему просто не оставили выбора. Вариант? Вполне возможно. Инсценировка ограбления после моего хода с Кречетами заиграла новыми красками, не удивлюсь, если попутно именно особо запятнавших себя в коррупционных схемах стражников вырезали, как та, так и другая сторона.
Интересно, Моржей решили наказать Медведи за независимую позицию или это продолжение некой интриги Турина?
Еще, уверен, многих под шумок убрали и уберут.
Например, мэтр де Кроваль знал очень много, на крючке сидел плотно и духовной стойкостью не обладал. Вот его и списали, как дело жаренным запахло. Почему не раньше? Скорее всего, до этого считали, что сотник не будет рушить так рьяно сложившийся миропорядок. Пытались играть по каким-то правилам, установленным ими же, а для него существовали только свои. Вариант? Вполне. Или Турин мог приложить руку к смерти мага? Однозначно.
Крутил мысли и так, и эдак.
Попадал ли я под следствие?
Ответ простой. Как и все вокруг, то есть, да.
Но ночное нападение на род Кречетов очень и очень гармонично вплеталось в арию лэрга. И это отлично. С одним уточнением. Если я прав, и за всем стоял именно паладин Кроноса, то уж ему-то будет известно, какое событие им не планировалось...
Глава вторая
Погода продолжала портиться. С обследованием территории трусливого соседа я не стал затягивать после разговора со стражниками, но с час поработал с кинжалами и клевцом, какой втыкал в остатки входной двери из разных положений. Не всегда получалось попасть в цель — подводило тело. Еще меня абсолютно не устраивала и сила броска, и скорость полета снаряда… Но стало проще и лучше получаться возвращать его в руку. В ладонь шероховатая рукоять ложилась отлично, пальцы вовремя фиксировали захват.
Прорвемся.
Затем изрубил несколько толстых сучьев на дрова медвежьей секирой, помахал ею немного для проформы, не забывая о следствии. И выдвинулся на поиски соседских «сокровищ». Захватил, как и обещал Добряку, два котелка. Один с приллом — просто от широты души, второй с кашей, но больше всего тот обрадовался кисету плотно набитому гобловским табаком. А бузотер Роб, являвшийся заядлым курильщиком, увидев предмет вожделения, меня фактически возлюбил. И смущаясь, едва не шаркая ножкой, сказал пряча взгляд:
— Ты это, Глэрд, не держи зла! По незнанию то… Так-то, вижу, ты нормальный парень…
Конечно, вряд ли раскаяние носило долговременный эффект, не тот был характер у деятеля, но пока — нормально.
И нет-нет, а возникали подозрения в отношении Турина, что именно он таким иезуитским способом подводил своих людей ко мне, отлично спрогнозировав поведение юного аристо и их, как и возможные реакции на определенные внешние раздражители всех участников зарождающихся социальных отношений. Впоследствии лэрг, через заслуживших мое доверие стражников, мог бы не только влиять на принятие некоторых решений, но и узнавать о делах, выходящих за рамки законных, чтобы при случае взять нежно за кадык. И беспечно отмахиваться от подобных параноидальных умозаключений не стоило. Достаточно внимательно посмотреть вокруг…
Хитрая сотник рысь, ой, хитрая. Однако я решил, что играть в такие игры можно вдвоем.
«Наследство» же внушало.
Главный и основной капитал — почти тридцать снопов сена, аккуратно сложенные в огромном дощатом сарае, там же нашлось вдвое меньше соломы. Каждый перевязанный пук весил приблизительно полпуда. Было видно, что это остатки и что это фураж не лучшего качества, ведь несмотря на удобность транспортировки таких небольших связок, исчезло обычное скирдованное. Волки оставили вишенкой на торте сломанные деревянные трезубые вилы и такие же щербатые грабли.
В амбаре, прикрытые рваной рогожей из сантика, обнаружил два мешка с овсом. Они сразу вызвали подозрение — все забрали, а их постеснялись в телегу забросить? Ну-ну. Отношение к остальному корму тоже пересмотрел. Хоть и рассказывал мастер Проспер о невозможности отравить тирков, но из всякого правила имелись исключения. В большом ларе примерно полведра рассыпанной по углам пшеницы, немного скомковавшейся муки в другом — гораздо меньшего размера, а в третьем — с десяток пригоршней гороха. И все.
Под навесами множество ломанного деревянного инструмента часто непонятного назначения, полусгнившие доски, с десяток рассохшихся бочек без металлических обручей.