— Рублю, — буркнул толмач, враз утративший всю свою словоохотливость.
— Оно и видно: повдоль костра развалился и сопел в три дырки! — хмыкнул Кузнец. — Бери саблю и ступай к реке: ставь руку на тальнике да на воде.
— Вода ж холодная! — возмутился Дурной.
— Поговори мне тут! — рыкнул Онуфрий; былой огонь в груди снова закипел. — Позор рода казачьего!.. А ну, метнулся зайцем!
Дурнова, как ветром сдуло. Подражая ветру, Кузнец подул в чарку. Пригубил сбитня. Вкус был с непривычной кислинкой, но пилось приятно. Теперь-то можно в тишине и покое думку подумать…
— Приказной здеся? — светлое пятно дверного проема загородили почти черные фигуры стрельцов. Онуфрий невольно положил руку на саблю. Стрельцы стояли в своих серых кафтанах, застегнутых на все пуговицы, с пищалями и саблями. Разве что берендейками не обвешались.
— Дмитрий Иванович звал тебя к закату, — пояснил воин постарше. — Пора ужо.
Когда Кузнец выбрался наружу, тот добавил:
— Государев посланник велел тебя привесть и еще какого-то Треньку Чечигина.
— Третьяка? Так он на дощаниках.
Пока нашли Чечигина, пока обернулись до зиновьевской землянки, закат уже давно отгорел. Но дворянин на опоздание не озлился.
— Садитесь, — указал он служилым на свободные места рядом с еще одним неоструганным столом. — Вот что Онуфрий сын Степанов: видел я, что не очень ты обрадовался назначению…
— Господин… — вскинулся в притворном протесте Кузнец, но его остановили нетерпеливым жестом.
— Мне-то не бреши, — скривился Зиновьев. — Вижу я вашего брата насквозь. Но пойми: не мог я никого из ближников Хабарова на его место поставить. Шило на мыло. А про тебя толкуют, что ты — себе на уме. И Степан Поляков за тебя поручился.
«Тьфу! Ммать его… — еле удержался Онуфрий. — Дожил. Паскудина за меня поручается…»
А еще подумал, что не так уж и наобум дворянин действует. Много разузнал, долго готовился ко дню сегодняшнему. Значит, хана Ярофейке…
— Себе-то себе, — выдал он вслух. — Да у меня по пушкарской части дел невпроворот…
— Чай, вспомощнички найдутся, Онушка, — улыбнулся дворянин. — Да ты не кручинься! Долг твой приказной ненадолго. Я, как с вашей дыры в места людные выберусь, сразу на Москву гонца пошлю. С грамотой, где всё обскажу про ваши дела. Как Ярко тут всё попортил, но и как вы без яго всё выправляете… Смекаешь? А на Руси, чай, уже и войско готово — тут его на Амур и пошлют. Так что до следующих льдов будут на Амуре такие воеводы, что тебе о грузе власти беспокоиться ужо непотребно будет.
Царев посланник довольно рассмеялся. А потом враз посерьезнел.
— Но до той поры попотеть придется, пушкарь. Войско то встретить надобно. Да не так, как вы меня приветили. Вот тебе две памяти, — Зиновьев протянул Кузнецу две тонкие стопки пожухлой бумаги. — Тута я подробно обсказал про всё, что тебе потребно. Главное же: на верховьях амурских, в устье Урки велю тебе завести пашню. Чтобы через год уже свой урожай был. Если ниже заведешь — говорят, тут землица получше — то тоже годно. Кроме того, ставьте остроги постоянные, обжитые. Тако же в верховьях — в Лавкаевом или Албазином городке. И тута! — Дмитрий Иванович для убедительности ткнул длинным пальцем в стол.