Кроме того, беспокоить начала и жутковатая мысль: а ну, как Юлии удастся что-то сделать с Клавдией?! Она, конечно, нематериальна, и для других людей, похоже, бесплотна и невидима, но… Червячок сомнения копошился в душе всё сильней — даже когда он проходил через КПП с его неизменными занудно-тоскливыми проверками, и сканированием сетчатки.

Артём постарался взять себя в руки. Ему предстоял очередной насыщенный рабочий день. И — действительно Отчёт. Пока дошёл по длинному коридору до кабинета, это почти удалось.

Ключевое слово — почти.

На утреннем разборе он не слишком смог сосредоточиться на том, что докладывали подчинённые. И кое-что даже переспросил, заметив, что вызвал недоумённые переглядывания у бестактной молодёжи, и сосредоточенно нахмуренные брови у ветеранш и ветеранов — таких в его Отделе пока всё же было большинство.

Это не могло не напрягать и его самого. Он уже смутно знал — он чуял всем нутром, как постепенно отдаляется… И — не только от всех этих, в-общем-то милых и по-своему добросовестных коллег…

А — и от остальных людей вообще: пенсионеров с неизбежным, как Апокалипсис, домино и пивом. От женщин с дурацкими обсуждениями сериалов и Халаховских скандалов в прямом эфире. От детишек — которые, если уж быть честным хоть перед самим собой, всегда раздражали своей тупостью и телефонами: словно нет вокруг Реальности. А вся она там — в маленькой пластмассовой коробочке!..

Он, как никогда, ощущал полную бессмысленность окружающего Мира. Никчёмность и мелочность почти всего, к чему так трудолюбиво и настойчиво стремится большинство окружающих его людишек… Дом? Семья? Машина? Деньги? Власть?

Какая чушь. Всё это не заберёшь с собой ТУДА — туда, где кончается плебейское серое накапливание, и начинается Жизнь Духа…

То есть то, что и отличает Человека — от скота.

Совершенствование Сознания и приобщение Души — к сокровищнице Мирового разума…

Чёрт!.. Что это с ним?! Куда его повело?!..

Нужно делать Работу!

Он — всё ещё частичка этого мира!

Поэтому он мысленно щёлкнул переключателем в мозгу, и «абстрагировался» от возвышающих устремлений, и от воспоминаний о ванне, от которых краска стыда и возбуждения огнём заливала лицо и шею, и двинулся вдоль длинного ряда кульманов, придирчиво рассматривая: что там исправили и дочертили вчера по его указаниям…

Рефлексы и привычки — великая вещь. Вскоре он действительно втянулся, и смог вот именно — вникать и в детали.

Порядок. Есть в чём отчитываться.

После обеда, у шефа, он это и сделал. Шеф прокомментировал работу кивком, и словом:

— Продолжайте.

Остальные двенадцать глав Отделов тоже что-то докладывали — он отключился.

За спинкой стула шефа… Танцевала Юлия.