– Так и таскаешь с собой эту шавку.

Да хрен с тобой. разозлись и оживи.

– Это моя женщина. – спокойно ответил Аластор. – Тебя эти отношения не касаются.

– Разозлить хочешь? Не выйдет. – Лэйген рассматривал меня. – Не знаю почему, но мне хочется ее задушить. Интересно, среди равнодушия вдруг такое чувство.

Он подмигнул мне с усилием.

– Хочешь, я решу жить ради того, чтобы сомкнуть руки вокруг твоей шейки, шлюха? Можем поиграть в догонялки, чтобы я подольше протянул.

– Боюсь, я не проживу так долго, как ты планируешь.

– Вот и я так думаю, – вдруг успокоился Лэйген. – Не знаю почему, но мне кажется, что тебя лучше убить.

– Ты хочешь сделать это сам? – поинтересовалась я.

Только вот такого развития не хватало. Что—то мне подсказывало: Аластор не даст сделать из меня зайчика. Только войны не хватало между Горхеймом и Двором Зимы. Боюсь, мой город просто сметут.

С другой стороны, в Горхейме поселились такие существа, которые могут и сидхе дать отпор.

Лэйген тем временем подумывал над ответом.

– Нет, не хочу.

Он точно обмяк, вспыхнувшие было огнем глаза вновь потускнели.

– Я видел то, после чего уже ничто не может вернуть вкус к жизни.

– Что ты видел? – быстро спросил Аластор, чуть подавшись вперед.

– Не помню. Я пытался, но не помню. Одно понял точно: Врата открывать нельзя. То, что за ними, заберет всю жизнь из Тир-На-Нога. Как забирает сейчас мою.

Лэйген закрыл глаза и пробормотал:

– Хватит уже задерживать меня.

Никогда прежде не видела, как сидхе добровольно уходят из жизни. Лэйген просто перестал дышать. Точно он устал настолько, что даже такое движение было ему не под силу. Лицо разгладилось, стало таким же прекрасным, как и до этих событий. Он вновь выглядел принцем Зимы, с белоснежной кожей и черными волосами. И таким останется до тех пор, пока его тело не рассыплется мириадами сверкающих песчинок.