Добить его подробностями последней выходки Магомеда у меня не поворачивается язык.

— Прекрати истерику, Катерина, — неожиданно жёстко осаживает отец, пряча телефон в карман. — Мага жаловался, что ты холодна с ним. За четыре года брака пора бы научиться удовлетворять своего мужчину, чтобы он не смотрел по сторонам.

— Но отец… — у меня опускаются руки, а в носу начинает щипать. — Он бьёт меня, пап, — всхлипываю я.

— Всё, я сказал! Ты знаешь, сколько зависит от этого человека?

Мне остаётся лишь кивнуть в ответ. Знаю. Я всё знаю! Кроме того, как мне жить дальше и выносить всё это. Тыла нет. Отцу плевать на то, что ублюдок Шалиев меня калечит. Он ничего не попытался изменить за четыре года. Не попытался сам решить вопрос с лечением Марины. С чего я вдруг решила, что сейчас окажется иначе?

Девочка внутри меня ещё верила в существование семьи. Ждала с ней встреч и надеялась, что если однажды решиться признаться в том, как ей на самом деле плохо, больно и страшно жить с чудовищем, её защитят.

Да хотя бы поддержат, чёрт бы их всех побрал!

— Катя, — отец садится на диван рядом со мной. Протягивает коробку с бумажными платками. — Дочь, я уверен, ты преувеличиваешь масштабы трагедии. Магомед — темпераментный мужчина. Найди к нему подход. Если не знаешь сама, как это сделать, посоветуйся с матерью или с подругами. Мы всё потеряем, если ты начнёшь брыкаться. Марина останется без лечения, — давит он.

— Я думала, — поднимаю на него заплаканный взгляд, — ты хоть немного любишь меня.

— Я люблю… — неуверенно оправдывается папа.

— Любишь. Деньги моего мужа.

Резко поднимаюсь, толкнув журнальный столик коленями. Смотрю на расплывающуюся от слёз пепельницу. Беру её со стола. Взвешиваю в руке.

— Катерина? — напрягается отец.

Улыбнувшись ему солёными губами, швыряю пепельницу в стекло.

— Катя! — вскрикивает он. — Ты с ума сошла?!

— Наверное, — спокойно пожимаю плечами. — От горя, — зло смотрю ему в глаза. — У меня папа сегодня умер. Скорблю.