— Не-е, патриоты, дружище, как раз в этом деле толк знают и патриотично жарятся на нежных песках весьма дальнего зарубежья. Слушай, ты куда-то спешишь?
Влад не мог ответить на этот вопрос даже самому себе. Он бежал от чужой беды, только дороги все замело и пути он не знает. Нет у него ориентира в нормальную, безмятежную жизнь со всеми ее превратностями, подъемами и спадами, со скандалами с Глашей, со счастливыми минутами общения с детьми.
— Трудно сказать, Витя. То ли спешу, то ли убегаю.
— От кого? — кокетливо пропел писатель? — Я тебе могу помочь?
Влад похлопал его по плечу.
— Спасибо. Учту, если совсем туго станет.
— Знаешь, у меня час-полтора свободны. Может, зайдем куда-нибудь, перекусим? У меня сегодня с утра ни крошки во рту.
Влад неожиданно для себя согласился. Возможно, решил он, еда и говорун Кистень как-то отвлекут его хотя бы на время от дурных мыслей.
— Кстати, твой последний сценарий скоро мы увидим воплощенным на экране? — поинтересовался писатель, когда официант принес еду.
Этот вопрос, как кость в горле, испортил последние намеки на желание поесть.
— Не могу тебе сказать, Витя. Я пока его еще не отдавал, — соврал он, чтобы как-то закрыть вопрос. — Хочу кое-что подправить, а местами и кардинально поменять. Так что…
— Знаешь, я тебе завидую, — обронил он совсем не в тему, ловко расправляясь с куском ростбифа.
— Правда? А я тебе завидую, — ответил Влад, вкладывая в это совсем иной смысл, нежели могло показаться писателю.
— Брось. Мои книги даются мне совсем не так легко, как может показаться со стороны.
— Витя, они читаются легко. А это дорогого стоит.
Кистень как будто приуныл, но это было лишь краткое мгновение, и вряд ли посторонний глаз уловил бы эту перемену в выражении его лица.
— Ага! Зато пишутся… — он бросил на тарелку столовые приборы, взмахнул руками и закатил глаза, но тут же рассмеявшись, продолжил трапезу.
— Неужели трудно? — из вежливости поинтересовался Влад.
— Не дай Бог, Петрович. Чистая каторга… Меня постоянно тянет отвлечься, передохнуть, как будто во мне сидит злоумышленник, у которого одна единственная цель — не давать мне сидеть за столом. Я вот иной раз думаю, а не податься ли мне в сценаристы. Может, легче пойдет. Как ты думаешь?
Влад не сразу понял смысл вопроса, его мысли то и дело возвращались к необъяснимой смерти Павла Волошина.