В течение ближайших трех дней после визита Эрве, как правило, появляется кто-то из обитателей станции «Юго-Запад»: она почти на той же долготе, что и станция Мартенов, но до нее шесть с лишним тысяч километров к югу. Там живут целых две семьи. Собственно планетологи — это Али Юсуф Джабер, семидесятилетний темнокожий гигант, и его родная младшая сестра Лейла Джабер. У шестидесятилетней Лейлы есть дочь, Айше, которая живет всего в паре километров от матери с мужем Экибо Н"Коту и тремя малолетними детьми. Это семейство к планетологии отношения не имеет и тихо-мирно занимается сельским хозяйством. За Али Юсуфом на Акаи тоже последовала семья — жена Зейнаб, маленькая сухонькая арабка, и младший из их детей, Рахмет, со своей белокожей подругой Тони. Детей у Рахмета и Тони пока нет, к планетологии они тоже имеют мало отношения и в основном занимаются бесконечными пешими путешествиями по просторам южного материка, на картах обозначенного как Новая Аравия.

К Мартенам, как правило, прилетает либо Лейла, либо Рахмет и Тони. Сам Али Юсуф у них после высадки на планету был лишь однажды. Джаберы очень приветливы и общительны, но времени у них хронически не хватает — на Новой Аравии у них огромная ферма, да и природа материка невероятно пышна и многообразна, и изучение ее поглощает их целиком. Джаберы обычно тоже привозят гостинцы — рис, сушеные фрукты — но от северного хлеба с благодарностью отказываются, из вежливости принимая только немного пива и копченостей. Не в пример Эрве, обычно остающемуся ночевать, Джаберы, как правило, улетают обратно часа через два-три после прилета.

Последний же из обитателей Акаи, сорокалетний славянский медведь Иван Ряполов, обычно собирается почти неделю — всегда у него оказываются неотложные серии опытов, которые он должен завершить, «а то касатки уйдут рожать и фиг их достанешь до осени». Он живет на своем «Юго-Востоке» с женой, Милой, тоже русской, его ровесницей, но ее Мартены в последний раз видели при высадке на планету: потом у них пошли дети, каковых теперь четверо, и Мила со своей станции не выезжает. Ряполов нелюдим, хотя и не мизантроп. С собой он обычно привозит килограммов пять сушеной рыбы, которую называет смешным словом «taran"ka», и двухлитровую бутыль из-под фиксанта, наполненную чистым, как слеза, самогоном — эту жидкость он гонит из плодов хлебного дерева, произрастающего на его гористом острове. Сам он почти не пьет и гонит самогон специально к визиту (Мартены, впрочем, тоже крепче пива почти ничего не пьют, и бутыль растягивается у них на полгода — остатки, как правило, с удовольствием употребляет очередной пилот). Мартен-старший обычно отдаривается двадцатилитровым бочонком пива, и обе стороны этим совершенно довольны.

Ряполов прилетает обычно под вечер, усталый после пятнадцати часов полета, ужинает, отпуская за вечер две-три грубоватые шуточки и роняя несколько слов о своей жизни посреди спокойного, как исполинское озеро, Юго-восточного океана, и остается ночевать. В пять утра он улетает, чтобы продолжать свои опыты.

Так обитатели Акаи жили до позапрошлого года.

Тем летом Реми Мартену должно было исполниться четырнадцать, а его сестре в январе сравнялось двенадцать. Сразу после прилета очередной торпеды, в середине мая, Мартен-старший вышел на обычную связь с Институтом, чтобы подтвердить получение заказанных приборов и выяснить, нет ли новостей, касающихся Акаи. Выяснилось, что новости есть.

— Два месяца назад с Талейрана к вам вышел корабль с переселенцами, — сообщил дежурный. — Будет на орбите Акаи дней через двадцать. Какая у вас посадочная полоса?

— Сорок на девяносто, — ответил пораженный Александр. — Переселенцы? К нам? С Талейрана? Разве на Талейране мало места?

— Это какая-то религиозная секта, — ответил дежурный. — Они обратились в Институт, дирекция им разрешила занять участок, какой вы им выделите.

— Сколько хоть их? — спросил Александр.

— Шестьдесят человек, — ответил дежурный.

Через три недели в рубке станции действительно раздался вызов.

— Господин Мартен? — спросил очень вежливый голос, когда к терминалу подошел Александр.

— Да, — отозвался планетолог.

— Мы говорим с вами с борта баржи 2-12-85, которая час назад легла на орбиту Акаи, — сказал очень вежливый голос. — Мы — шестьдесят переселенцев, получивших разрешение поселиться на этой планете. Номер нашего разрешения 724548. Можем ли мы приземлиться?

— Естественно, — сказал Александр. — Мы рады всем. Планета совершенно не заселена, места хватит на всех. Дать вам пеленг на посадку?

— Да, благодарю вас, — отозвался очень вежливый голос. — Сможем ли мы посадить баржу на вашу посадочную площадку?

— А каковы размеры баржи?

— Высота сто семь метров, посадочный диаметр — двадцать три. Не беспокойтесь, мы потом отстрелим ее назад, и она автоматически уйдет на траекторию буксировки. Мы прибыли сюда навсегда, если вы не против.

Через час баржа с переселенцами показалась в зените. Все четверо обитателей станции вышли на крыльцо и, задрав головы, смотрели, как серо-стальная цилиндрическая башня медленно и беззвучно приближается к ним, все увеличиваясь в размерах. Наконец, стосемиметровая толстая свеча замерла на бетонной площадке, точнее, в нескольких сантиметрах от ее поверхности — если бы тысячетонная громада встала на бетон, она промяла бы и раскрошила всю площадку.