— Я больше часа тебя ждал!
— Тоже логично, — кивнула Ева, — сама виновата.
Она резко развернулась, чуть качнулась влево и скрылась в одной из комнат. Через минуту вернулась, одетая в темные брюки, мягкие сапоги и рубашку. Вся ткань намокла и так подчеркивала…
— Ты хочешь предстать перед наставником так!? — клацая клыками, прошипел вампир.
Ева уже набрала воздуха в грудь, чтобы ответить, но заметила насколько промокла рубашка.
— Ладно, не исходи на ароматы! — выдала волчица и снова скрылась в той же комнате.
Вернулась уже в черном тонком камзоле с зеленой вышивкой.
— Так пойдет? — спросила она, крутанулась, показывая, себя со всех сторон.
На этот раз ее качнуло вправо. У волков так не бывает. Николас решил, что возможно, молодая лиса что-то не так сделала или упустила в лечении, раз девушку все еще пошатывает.
— Да как ты со мной разговариваешь?! — окончательно разозлился вампир.
— Ой, только не ори! — поморщилась Ева. — Мы все поняли — ты злой и страшный серый вампир, и мы тебя уже боимся. Ты тут уже всех застращал…
— Что сделал? — перебил ее вампир.
Она снова закатила глаза, будто говорит совершенно понятные вещи, а он, несмышленыш, не понимает. Николас знал все языки Балы, его учили культурам и обычаям разных народов, но тех слов, что выдавала эта волчица он не слышал никогда.
— Милисса, ты же тут побудешь одна? — совершенно другим голосом уточнила девушка у рыжей.
— Ваил, если вас из-за меня попросят сделать что-то… — тихо, но твердо начала девушка, — то, не нужно ничего делать… Я никогда не прощу себе, если вы… если из-за меня вы…
— Что, отправят за бугор бандеролью? Лиса, ну что они могут с нами сделать плохого? Хотели бы — давно убили! Печенью чую, что разговор у нас будет долгим, так что беги купаться, ешь за нас двоих и спать, хорошо?
— Но…
— А вот возражения, я сегодня не принимаю!
Только после того, как девушка кивнула, волчица шагнула к выходу.
Николас вел себя странно. Я, конечно, не могу судить о разнице в его поведении, но если сравнивать его сейчас и час назад, когда мы наконец-то познакомились — было много различий. Чувствовалась в нем какая-то слабость. Знаете, бывает так, когда долго знаешь человека, а встретив, видишь, что он болен. Не знаешь чем но уверен, что он болен. Может лицо побледнело, может под глазами круги, а может зрачки неестественно ярко блестят на свету. Так и здесь, я просто знала, что за последний час в нем что-то изменилось. Вроде бы и голос остался прежним и повадки все такие же резкие, как у хищника в клетке, а что-то все равно не так. Он успел переодеться и выглядел сейчас не в пример лучше моего. Камзол коричневый с черным орнаментом, брюки в тон и светлая, почти белая рубашка на завязках с вышивкой вдоль выреза на груди. Волосы замысловато уложены в хвост и завязаны лентой на манер французских франтов времен Людовика XIV. В общем, красавец мужчина. Сейчас даже его пугающая худобой и сутулостью фигура выглядела величественно. Вот что значит талантливый модельер и правильные мерки. Даже такой дистрофик стал королем в правильной одежде.