— Да, это было заметно, — кивком подтвердил справедливость ее слов Рет — Ратус, а когда девушки посмотрели на него, уточнил: — Я бывал на некоторых из этих представлений, и это очень бросалось в глаза.

— Да? — удивилась Наора. — Вы что, уже тогда наметили меня на роль двойника?

Рет — Ратус улыбнулся.

— Нет, чаще я бывал там по долгу службы. К тому же я просто люблю театр и всегда обращаю внимание на талантливых актеров… Эту вашу Гето, кстати, я тоже заметил, — прибавил он. — Она ведь играла пастушку? — Наора кивнула. — Смею вас заверить, что у вас гораздо больше таланта, а эта девочка слишком старалась обратить на себя внимание будущих… кгхм… меценатов.

— Таланта? — переспросила Наора. Против воли она слегка покраснела. — И в чем же, на ваш взгляд, это выражалось?

— Понимаю вас, Наора, — кивнул Рет — Ратус серьезно. Смущение девушки не ускользнуло от его внимательного взгляда. — На вас был неуклюжий старомодный парик и белое платье, довольно аляповатое, с какими–то блестками, — продолжал он, задумчиво, словно бы про себя. Он даже не глядел на девушку. — Вы вышли в первом действии, сказали три слова. Потом запнулись, помолчали немного, обвели зал презрительным взглядом, — он усмехнулся, не отрывая взгляда от огня в камине, — и без малейшего смущения продолжили монолог… Вот с этого самого момента я не мог отвести от вас глаз.

Он наконец посмотрел на нее, и Наора смутилась.

— Да, запнулась, — произнесла она. Надо же! Такая мелочь — мгновенная заминка, ошибочка — и смогла сыграть такую роль в ее жизни. Подумать только…

Она действительно тогда запнулась, произнесла начало первой реплики — и тут ее перебил громкий возглас очередного припозднившегося аристократа. Наору это просто взбесило. Она выждала, когда этот хлыщ поцелует несколько дамских ручек, раскланяется со знакомыми, устроится на стуле с золочеными ножками и, скользнув по ней безразличным взглядом, кивнет, будто разрешая продолжать. Наору испытала вспышку холодной ярости, и дальше продолжала уже играть, совершенно не обращая внимания ни на что вне сцены — ни на то вспыхивающий, то затухающий шумок публики, ни на сбивающиеся реплики партнера, который, право же, вовсе не подходил для своей роли — ему бы в балагане играть!..

А после Постной недели классы начали редеть. Для домашних театров отбирали певцов и музыкантов, балетный класс почти целиком забрал молодой Расалгети. Из драматических классов тоже исчезли все хорошенькие мордашки…

А однажды Наора встретила у директорских дверей полуобморочную, необычайно бледную Гето. Она подхватила ее, привела в дортуар, налила воды.

— Забирают, — еле слышно произнесла та, но тут же добавила с язвительностью, не отказавшей ей даже сейчас: — Между прочим, для домашнего театра герцога Баратела. Сам приезжал смотреть…

Уходили и другие. Например, тенорова дочка, которую наконец выдали замуж. Неожиданно вышла замуж и сестра портняжек–подмастерьев — ее выдали за пожилого вдовца, у которого обучался один из братьев, причем сам брат благодаря этому был объявлен главным наследником ее мужа. Еще несколько девочек тоже были сговорены. Остальные, чувствуя себя ни на что не годными ошметками, не питали уже никаких иллюзий — просто доучивались, надеясь на какое–нибудь маленькое чудо.

Наора, впрочем, не надеялась ни на что. Она продержалась еще неделю, после чего ее забрал из Пансиона отец, оказавшийся рядом проездом из одного провинциального театра в другой. Он был порядком раздосадован тем, что дочь не сумела пристроиться, недоуменно разглядывал ее: как это ее угораздило родиться такой серенькой да невзрачненькой от красавца отца и красавицы матери? Он увез Наору с собой в Берстар, пристроил на роли горничных, служанок и прочих «кушать подано», и теперь вдобавок к своему жалованию пропивал и почти все ее.

— Можно сказать, — подытожил рассказ Наоры Рет — Ратус, — вам повезло в самом начале жизни. Вы получили хорошее образование, не попали в гарем к кому–нибудь из вельмож…

— Голодала и ходила в обносках, — в тон ему продолжила Наора, чуть горько улыбнувшись.

Рет — Ратус поднял бровь.

— По–вашему, стать куртизанкой было бы лучше? Завидуете вашей Гето?

— Не знаю, — пожала та в ответ плечами. — Мы обменялись с ней осенью парой писем, она писала, что хорошо пристроена. У нее домик в парке ее покровителя, этакая игрушечная мыза, где она живет и исполняет роль юной пастушки… Не знаю, — повторила Наора. — Она так ненавязчиво намекала, что ее покровитель мог быть немного и пощедрее…

— Вот видите, — развел руками Рет — Ратус, — нет в мире совершенства.