— А, проживу как–нибудь, — отмахнулась девушка. — Ремесло в руках есть, не белоручка. А то вон госпоже горничная не нужна ли? — поинтересовалась она.

— Увы, госпоже не нужна горничная, — ответила Наора.

— Но госпожа тоже сбегает из забытого всеми богами Берстара, — хитро улыбнулась девушка. — Хотя я думала, вы уже далеко.

Наора замерла и изумленно поглядела на Алики. Рет — Ратус поморщился и спросил:

— Что вы выдумываете, дитя?

— Может, я и дитя, но госпожу Наору я всюду узнаю, стоит ей слово произнести. У нас в Берстаре никто так не говорит. Даже госпожа Теона. Да что там, даже сама губернаторша, — заверила девушка. — Вы, сударыня, наверно, не обращали на меня внимания, когда покупали в нашей лавке разную мелочь, меня почти всегда за занавеской держали, в задней комнате. Но я‑то вас запомнила по театру. И ах, как я вам завидовала!

— Завидовали? Чему? — удивилась Наора. — Я порой просто забегала к вам в лавку погреться по дороге с базара.

Она вспомнила свое робкое: «Я посмотрю шерсть?», и презрительную усмешку лавочниц, которые подпускали ее к витрине с шерстяными нитками, прекрасно понимая, что у нее нет денег.

— Хорошо быть актрисой, — сказала мечтательно Алики. — Сцена, публика, цветы, поклонники…

— …роли из одной реплики, отец–пьяница, постоянная нищета, — с усмешкой продолжила Наора.

— Да что вы! Госпожа Теона вам в подметки не годится, — убежденно сказала Алики, и ей как бы хотелось поверить. — Она красивая — и только. Я видела, как вы играете Эро в «Отложенном возмездии». Теона так бы не смогла.

Роль Эро — роль без слов, потому что Эро глухонемая. И очень не любима поэтому актрисами, потому что не дает возможности песенку спеть или станцевать, чтобы преподнести себя в выгодном свете.

— Ладно, — сказал вдруг Рет — Ратус. — Вы приняты на службу.

Алики обернулась к нему.

— Да? А жалованье какое?

— Хорошее жалованье, — ответил Рет — Ратус и улыбнулся. — Я могу пойти навстречу юной девице, любящей театр.