Обойдя клуб, юноша остановился в отдалении и с минуту прислушивался – нет, никаких криков слышно не было, если не считать обычных пьяных воплей да женского крика – кто-то из матерей надрывно искал свое чадо. Чадо, впрочем, откликаться на родительский зов вовсе не торопилось, видимо, хорошо разглядев в материнской руке длинную гибкую вичину.

– Ну, Вовка… – Женщина устало вытерла со лба пот. – Ну, погоди, паразит, ужо, напляшешься у меня, напляшешься…

Вовка?

Ага, во-он, кажется, прячется за крыльцом…

Дождавшись, когда женщина ушла, юноша подошел ближе, позвал:

– Вовка!

Один из пацанов оглянулся, и Лешка его еле узнал – аккуратно причесанный, в джинсах и такой же джинсовой турецкой рубашечке, Вовка выглядел вполне франтом, этаким сельским джентльменом, не то, что совсем недавно у трактора на болоте – грязный и в штопаных шортах…

– Эй, Вовка…

Подойдя ближе, мальчишка сверкнул глазами:

– Чего тебе?

– Тебя мать искала…

– Не, это не моя. Мои-то в город на выходные уехали, одна бабуся осталась.

– Ну уж, бабусе-то за тобой не уследить, – хохотнул Лешка и тут же попросил самым серьезным тоном. – Рашида-фельдшера знаешь?

– Усатенький такой? Молодой?

– Ну да, практикант. Он сейчас в клубе?

– Да, вроде был.

– Слушай, там, в аллее, у скамеечки… – Лешка показал рукой направление. – Три тела лежат, видать опились. Боюсь, не случилось бы чего. Ты б ему сказал, Рашиду… Мне-то самому некогда в клуб заходить, ухожу – на работу завтра.

– Конечно, скажу! – уверил Вовка и, мотнув головой, побежал к крыльцу.

Славный пацан… Лешка проводил паренька взглядом. Хорошо, что его все ж таки не пронзили стрелой!

На крыльце, в сопровождении Вовки, показался Рашид – высокий, усатенький, с черной, тщательно уложенной шевелюрой. Уж он-то мог посещать танцы безо всякой опаски – фельдшера во всех деревнях уважали. Следом за Рашидом виднелся еще один Лешкин знакомый – Мишка, а за ним – еще пара-тройка местных пацанов лет по шестнадцати, относительно трезвых. Не взрослые, конечно, но и не самая мелочь…