На днях я разжег огонь в камине. Расставил поленья так, чтобы они образовали каналы для тяги. Когда тяга пошла, желтые языки пламени быстро охватили поленья. Дрова занялись все до одного. Когда огонь умер, не осталось ничего, кроме горстки пепла.

Разница между этим огнем и другими кострами, которые мне приходилось разжигать, огромна: раньше это были просто груды горящих поленьев, и их нужно было постоянно подталкивать, чтобы поддерживать огонь. Можно сказать, что один костер живой, а остальные — мертвые. Но мы-то знаем, что огонь неодушевленный. Если меня заставить объяснить, почему один костер живой, а другой мертвый, я не смогу выразить это словами — просто чувствую.

Такие же живые музыка Моцарта, поэзия Эдварда Каммингса, «Мона Лиза», компьютер Apple Стивена Джобса и пламя свечи. Эскизы и идеи в записях Леонардо да Винчи и Томаса Эдисона жили собственной жизнью. Мы знаем, что одни продукты, вроде ручки Montblanc, более живые, чем другие. Физик и лауреат Нобелевской премии Ричард Фейнман своими знаменитыми диаграммами даже оживил квантовую электродинамику — сухую, безжизненную науку.

Конечно, я говорю метафорически. Используя образы, мы думаем, что ухватили смысл жизни. Люди тоже кажутся более-менее живыми и творческими. Но тот, кто говорит, ходит и работает, может быть как живым и энергичным, так и безжизненным и вялым. Мы это знаем, но никогда не говорим об этом.

Из-за чего одни выглядят живыми, а другие — унылыми и вялыми? В поиске ответа обратимся к природе. Один из примеров — бабочка павлиний глаз, по размаху крыльев превосходящая своих сородичей. Ее широкие крылья величественно расправляются в полете. Но прежде чем стать настоящей бабочкой, ей приходится быть куколкой в коконе.

Если вы найдете кокон павлиньего глаза, отнесите его домой и наблюдайте, как бабочка выходит из него. Однажды вы заметите небольшое отверстие, а потом увидите, как эта красотка с трудом протискивается через маленькую дырочку. Борьба длится несколько часов, и временами кажется, что насекомое застряло. Если вы попытаетесь помочь, расширив отверстие ножом или ножницами, бабочка вылезет легко. Но у нее будет опухшее тело и маленькие сморщенные крылья. В результате она так и будет ползать остаток жизни с опухшим телом и сморщенными крыльями. И никогда не взлетит.

Ограничивающий движения кокон и усилия, необходимые для того, чтобы бабочка пролезла сквозь крошечное отверстие, помогают ей избавиться от лишней жидкости в теле и крыльях, чтобы сразу же быть готовой к полету. Если ее лишить этой борьбы, она утратит и здоровье. Иногда борьба — именно то, что нам нужно, чтобы стать по-настоящему живыми. Когда я думаю о живых и жизнерадостных людях, вспоминается Ричард Коэн^{1}.

Возможно, вы не знаете писателя Ричарда Коэна. Он автор книги Blindsided: Lifting a Life Above Illness («Ошарашенный. Жизнь важнее болезни»)[23]. Его образ жизни продиктован болезнью. У него рассеянный склероз, он фактически слеп, почти лишен голоса и страдает от хронических болей, из-за чего не может спать и постоянно чувствует усталость. Из-за двух обострений рака толстой кишки за последние пять лет у него нарушена работа кишечника. И хотя сейчас от рака он излечился, дискомфорт — его вечный спутник.

Коэн работал продюсером на CBS, пока мог это делать физически. Поскольку хроническое заболевание и нетрудоспособность лишили его возможности заниматься многими вещами, сначала он чувствовал себя совершенно бесполезным. Друзья и родственники советовали обратиться за профессиональной помощью к психологу, но он отказался. Он считал, что эти специалисты всегда делают акцент на том, что с тобой не так, и просто объясняют, почему ты считаешь себя тем или иным. Подобно бабочке павлиний глаз, Ричард решил стать по-настоящему живым через борьбу.

Коэн смирился с неизбежными последствиями своей болезни, но решил, что он и только он контролирует свою судьбу. Он говорит: «Единственное, что всегда под моим контролем, — мысли. Первым делом я подумал, кто я и как могу победить. Сознательно выбирая чувства, я могу регулировать колебания настроения и большую часть времени пребываю в отличном расположении духа»^{2}. Он вырабатывает в себе позитивное отношение к жизни, интерпретируя переживания в позитивном ключе.

Коэн сказал, что его жизнь напоминает корабль во время качки. «Ты сейчас поскользнешься. Приходится хвататься за все подряд, чтобы устоять. Ты падаешь снова и снова. Вставать и заставлять себя держаться всегда трудно. Но в итоге, — говорит он, — самое волнующее чувство — это когда ты поднимаешься и с улыбкой шагаешь вперед».

Ричард Коэн — хозяин своей жизни, он контролирует судьбу. В людях, которые так живут, жизнь и творчество бьют через край. Однажды в дождливый воскресный день в переполненном кафе Старого Монреаля я увидел, как женщина поднялась из-за стола и вдруг начала петь. Она уверенно улыбалась и, казалось, была как рыба в воде. Она пела оперные арии — в широкополой белой шляпе, свободно раскрыв руки. Не обращая внимания на окружающих, она звучала, как птица после грозы. В тот момент время остановилось. Даже сейчас, читая эти строки, вы наверняка припомните кого-то по-настоящему живого и кого-то безжизненного.

Эта женщина была невероятно живой и сама решала, как ей быть. Когда вы встречаете таких людей, как Ричард Коэн или та женщина в Монреале, возникает смутное ощущение, что вы «должны стать» чем-то большим. Вам уже знакомо это чувство. Оно появляется, когда мы видим в других те качества, какие хотели бы иметь сами. Мы стремимся стать более живыми и творческими и в личной, и в деловой жизни. Это самое элементарное ощущение, какое только может быть.