4 декабря 1915 г. организация «Рыцари Ку-клукс-клана» решением правительства штата Джорджия получила право на легальное существование и использование всех прежних атрибутов и регалий Клана. Правда, стремясь идти в ногу со временем, «клавалеры» XX века заметно обновили свою идеологию. Так, Симмонс часто заявлял, что его движение — это «стопроцентный американизм», что оно будит истинно патриотические и религиозные чувства. Клан призывал к закону и порядку, выдвигал лозунги борьбы против пьянства и проституции, в защиту морали, что привлекало к нему многих американцев, особенно женщин.
Популярность нового Клана пошла на подъем в 1917 году, когда США вступили-таки в Первую мировую войну на стороне Британии и Франции против Германии и Австро-Венгрии. Этот военно-политический шаг привел к усилению в стране созвучных идеям Клана националистических настроений, особенно у белых американцев. Тогда как произошедшая в том же году большевистская революция в России, восторженно встреченная американскими левыми, была воспринята клановпами как «предательский удар в спину собратьям по оружию». «Клавалеры» осуждали не только далеких от них русских большевиков, но и их явных и мнимых сторонников в самих Штатах — «негров, евреев, католиков, социалистов и смутьянов из профсоюзов, подбивающих рабочих на забастовки, оставляя наших солдат без ору-жия»[43].
В 1919–1920 годах, когда период экономического подъема в США сменила послевоенная депрессия, сопровождаемая массовыми банкротствами и ростом безработицы, в Клан потянулись уже тысячи американцев, искренне веривших, что именно эта организация, а не политиканы в Вашингтоне, сумеет справиться с кризисом. Попытки федеральных властей в те годы ограничить деятельность Клана силой закона, в том числе силами созданного тогда при министерстве юстиции Федерального бюро расследований (пресловутого ФБР), лишь добавили Симмонсу и другим вожакам Клана популярности «гонимых борцов за правду».
В октябре 1921 года комиссия Конгресса США вызвала Симмонса на слушания по делу об учиненных Кланом в мае того же года в городе Талса штата Оклахома массовых беспорядках, о которых речь пойдет ниже. Но конгрессменам тогда так и не удалось доказать причастность руководства Клана к этой трагедии. 17 октября 1921 года, когда Симмонс был отпущен из Вашингтона восвояси, он заявил: «Конгресс дал нам наилучшую рекламу, которую мы когда-либо получали. Конгресс создал нас…»[46].
На самом деле, своей «раскруткой» после Первой мировой войны Клан был обязан людям, присоединившимся к Симмонсу в 1920 году. Это были руководитель крупнейшей на юге США рекламной группы «Южная общественная ассоциация» Эдвард Кларк и его партнерша по бизнесу Элизабет Тайлер. Именно они едва ли не первыми в мире использовали для привлечения в Клан новых членов коммерческую схему, известную сейчас как «сетевой маркетинг». Согласно этой схеме, каждый новобранец, вступавший в ряды «Невидимой империи», должен был уплатить начальный взнос в 10 долларов. Два «бакса» из этой суммы причитались лично клансмену, привлекшему нового собрата, еще два шли в казну местного «клоролевства», а шесть перечислялись в штаб-квартиру Симмонса в Атланте, где этими поступлениями распоряжались Кларк и Тайлер.
Вовлечение в Клан новых собратьев приносило «клавалерам»-вербовщикам неплохие барыши и способствовало тому, что в 1920–1921 годах в «Невидимую империю» еженедельно вступало по 10 (!) тысяч новых членов. Все большую часть стремительно разраставшейся организации составляли уже не образованные и зажиточные люди вроде Симмонса, а малограмотные и малоимущие выходцы из нижних слоев американского общества. Многие из них, пройдя через окопы Первой мировой войны, привыкли решать свои проблемы силой и видели в Клане не благотворительную общественную организацию, но группировку людей, спаянных дисциплиной, кровью врагов и волей вожака, на роль которого Симмонс явно не тянул.
Зато всех этих качеств с избытком хватало человеку, вступившему в Клан в 1920 году и сделавшему там стремительную карьеру. 40-летний зубной врач Хайрам Эванс, родившийся в Алабаме и обосновавшийся в зрелые годы в столице штата Техас Далласе, впервые заставил говорить о себе в 1921 году. Тогда, будучи циклопом — предводителем городской ячейки Клана в Далласе, Эванс с подручными-«вампирами» похитил чернокожего портье местного отеля Алекса Джонсона, обвинив его «в грязном приставании к белым женщинам». Эванс отпустил свою жертву лишь после того, как выжег у Джонсона кислотой на лбу пресловутые буквы ККК.
Деяние Эванса по своим масштабам не шло ни в какое сравнение с событиями лета 1919 года, когда клановцы из числа демобилизованных солдат, вернувшихся домой в Штаты, но не нашедших там работы, принялись винить в своих проблемах «отсидевшихся в Америке трусливых негров, занявших все рабочие места, оставленные фронтовиками». Тем летом по 25 промышленным центрам севера США прокатилась волна жестоких стычек клансменов с активистами впервые появившихся двух негритянских организаций, боровшихся за права цветного населения — основанной в 1909 году Национальной ассоциации продвижения цветных (НААСП), выступавшей за «отмену сегрегации, основанной на расе и цвете кожи», и созданной в 1917 году Всеобщей ассоциацией улучшения жизни негров (УНИА).
Лидер УНИА, выходец с Ямайки Маркус Гарви призывал всех темнокожих граждан США объединиться и вернуться на историческую родину в Африку. В отличие от вожаков НААСП, Гарви требовал от своих сторонников не идти на компромиссы с белыми властями, не добиваться их «подачек», а отстаивать свои права на выборах и в забастовках. Впрочем, несмотря на разницу в воззрениях руководителей НААСП и УНИА, обе эти организации были ненавистны Клану и в 1919 году подверглись агрессии куклуксклановцев. Тогда погромщики негров в Вашингтоне, Чикаго, Омахе в штате Небраска и Элайне в Арканзасе еще прятались под остроконечными колпаками. А вот Хайрам Эванс, будучи уверен в своей безнаказанности, издевался в Далласе над жертвой, не скрывая лица.
Решительный, жестокий и весьма популярный у рядовых клансменов Эванс пришелся по нраву и Великим Драконам, правившим «клоролевствами» на уровне штатов. По их мнению, именно Эванс был способен укрепить «Невидимую империю». Тогда как при Симмонсе она несла вечные финансовые убытки от самовластия местных «Титанов», «Гигантов» и «Циклопов», присваивавших взносы клансменов, вместо того, чтобы передавать их в штаб-квартиру «Империи» в Атланте.
Популярности Эвансу добавила и его поддержка негритянских погромов в городе Талса — центре нефтедобычи в нефтеносном штате Оклахома, где в июне 1921 года вспыхнули кровавые межрасовые столкновения. Первопричиной для них послужило заявление некоей Сары Пейдж, молодой белой женщины — лифтерши одного из конторских зданий Талсы. 30 мая 1921 года миссис Пейдж подала шерифу Талсы Мак-Куллаху жалобу на работавшего в одном с ней здании темнокожего чистильщика обуви Дика Роуланда, который якобы приставал к ней, хватая за руки.
Шериф был невысокого мнения о моральном облике Сары Пейдж, приехавшей в Талсу из Канзаса «на запах нефтедолларов» за два месяца до описываемых событий, тем более, что именно ему пришлось заочно разводить эту предприимчивую молодку с ее супругом, оставшимся в Канзас-Сити. Тем не менее Мак-Куллаху пришлось дать ход ее жалобе, и 31 мая 17-летний Роуланд был арестован и посажен под замок в офис шерифа в здании городского суда.
В тот же день ведущая городская газета «Талса Трибьюн», редактор которой Ричард Ллойд Джонс не скрывал своих симпатий к Ку-клукс-клану, опубликовала на первой полосе интервью с Сарой Пейдж, где речь шла уже о «попытке изнасилования». Этот материал был увенчан заголовком: «Линчевать[3] негра сегодня ночью!»
По свидетельству 60-летнего Джона Стретфорда — крупнейшего в то время темнокожего домовладельца Талсы и лидера негритянской общины города, насчитывавшей тогда около 15 тысяч человек или треть всех горожан, — во второй половине дня 31 мая ему позвонили по телефону представители городской «пещеры» Ку-клукс-клана. В то время ее главой — Великим Циклопом был адвокат Вашингтон Хадсон, возглавлявший парламентское большинство в сенате штата Оклахома. Возможно, желая придать намеченной расправе над Роуландом видимость законности, «вампиры» Хадсона известили Стретфорда: «Сегодня вечером мы линчуем черномазого насильника!»
Встревоженный Стретфорд сообщил о звонке шерифу Мак-Куллаху, который отнесся к угрозе клановцев всерьез. Имея доступ к официальной статистике, шериф Талсы знал, что с начала 1921 года клановцы беззаконно казнили в южных и западных штатах США 59 негров. В самой Оклахоме хорошо помнили эпизод 1920 года, когда арестованный по обвинению в нападении на белую женщину молодой негр из города Олденвилль был отбит местными «клавалерами» у полиции, повешен на телефонном столбе, а затем, уже мертвый, изрешечен пулями.
В отличие от полицейских Олденвилля, упрямый ирландец Мак-Куллах и его помощник, первый темнокожий блюститель порядка в Талсе Барни Кливер, не пожелали выдать Дика Роуланда на «суд Линча», а значит на верную гибель. На глазах у Стретфорда шериф позвонил в газету негритянской общины города «Талса Стар» и заявил: «Этой ночью я жду нападения. Постараюсь сделать все, чтобы защитить Роуланда от самосуда. Если это мне не удастся, я попрошу помощи у вас». Сразу после звонка к зданию суда, где сидел Роуланд под охраной шерифа, прибыло 75 вооруженных темнокожих обитателей Талсы. К тому времени офис Мак-Куллаха уже окружала ждавшая наступления темноты толпа в 1500–2000 белых мужчин, среди которых издалека были видны белые колпаки клановцев. Несмотря на увещевания шерифа и оставшегося с ним Стретфорда, негритянские добровольцы не пожелали разойтись по домам.
Уцелевшие очевидцы событий вечера 31 мая о дальнейшем рассказывали по-разному. По версии белых, собравшихся у здания суда линчевателей-добровольцев обстреляли из проезжавшего автомобиля некие негры. Напротив, пикетчики-негры утверждали, что никакого авто со стрелками не было, а белые погромщики первыми напали на них у офиса шерифа, чтобы отобрать оружие. Так или иначе, группка темнокожих «самооборонцев» отступила без стрельбы в населенную неграми северную часть города — Гринвуд. По пятам их преследовали белые горожане, подогретые призывами «клавалеров» и самогоном (описываемые события происходили в разгар действия в США «сухого закона»). По пути они взломали десяток магазинов, где хранилось оружие, а затем и местный арсенал Национальной гвардии.
Ближе к полуночи в Гринвуд вторглась разъяренная толпа числом уже в 8—10 тысяч погромщиков, принявшихся жечь дома негров и стрелять по мелькавшим в темноте силуэтам. Многочисленные свидетели вспоминали потом, как таким шальным и шквальным огнем был убит случайный белый прохожий. Попавшие в него 25 пуль изуродовали тело так, что его не удалось опознать.
Испуганные обитатели Гринвуда — негритянские дети, женщины, старики — кинулись прочь из горевших кварталов. Их отход прикрывали редким ружейным огнем активисты местного отделения Национальной ассоциации продвижения цветных, отступившие от стен здания суда, где сидел под охраной шерифа уже забытый погромщиками Дик Роуланд.
Всю следующую ночь, день 1 июня и еще одну ночь в Гринвуде шел кровавый погром. Руководимая Джоном Густафсоном немногочисленная городская полиция и пожарные не могли пресечь беспорядки и поджоги. Вечером 1 июня мэр города был вынужден просить помощи у губернатора Оклахомы. В ночь на 2 июня из столицы штата Оклахома-Сити в Талсу на специальном поезде экстренно выехало подразделение Национальной гвардии во главе с Чарльзом Барретом. К тому времени возбужденная толпа грабила и жгла магазины и склады уже в «белой» части города, тогда как группа вооруженных негров продолжала сопротивляться погромщикам, прикрывая бегство соплеменников из горевших кварталов за городскую черту.