Но работа шла, и достаточно успешно. Вскоре передатчик стал передавать импульсные помехи.

Главным видом помех для радиолокационных станций были шумовые помехи. Они, собственно, и маскировали отраженный от цели сигнал. Но эти же помехи делали невозможным контроль за РЛС. Станция могла в любой момент сменить частоту и уйти из-под помех. И потому конструкторы помеховых систем старались создавать шумы в максимально широком диапазоне частот.

Примером тому — создаваемая в те годы станция заградительных помех «Завеса». Она безусловно была мощная, но в то же время очень энергоемкая, громоздкая и тяжелая. Достаточно сказать, что для ее размещения строился специальный самолет.

Разумеется, ученые понимали: больше наращивать вес и энергоемкость станции невозможно. Надо искать иные, альтернативные пути. И тогда возникла идея: вместо широкополосной шумовой помехи излучать помеху импульсную, подобную импульсам РЛС. Идею надо было проверить на практике. Вот тогда Брахман и поручил эту работу молодому научному сотруднику НИИ майору Мажорову. По сути, это означало ведение исследовательских работ по созданию системы ответных помех.

А поскольку действующая установка импульсных помех уже была готова, Мажорову удалось быстрее других начать исследования нового вида помех. В помощь ему дали техника Михаила Чемези-нова. Вместе они собрали необходимую аппаратуру и выехали на полигон.

Летный испытательный полигон НИИ располагался в районе нынешнего Сиреневого бульвара. Там был аэродром и три самолета — два Ила и один Ми-2.

Установив аппаратуру в одном из самолетов, они начали испытания. Самолет проводил полеты на различных высотах и режимах. Мажоров и Чемезинов налетали тогда более 100 часов.

«Результаты нашей воздушной работы, — скажет потом Юрий Мажоров, — оказались очень впечатляющими. Так тихо и почти незаметно я вошел в науку».

Первые исследования Мажоров описал в научно-техническом отчете по летным испытаниям эффективности нового вида помех — ответных. Было принято решение продолжить исследования, а также найти технические возможности их создания.

Для этой работы под руководством Мажорова развернули научную группу. В нее вошли майоры Сергей Мякотин и Владимир Добрынин, техники Гелий Цибульник, Гарькавенко. Через некоторое время группу «укрепили» инженером Максименко и техником Седушкиной.

Работали много, увлеченно. Как-то в коридоре института Мажоров встретил офицера. Тот представился: «Старший лейтенант Зиничев». Спросил, не служил ли Юрий Николаевич в 1941 году в 4890-м отдельном радиодивизионе. «Служил», — ответил Мажоров. Но старшего лейтенанта вспомнить не смог. Тогда Зиничев назвал несколько общих знакомых и поинтересовался, сохранился ли у Мажорова черный блокнот, куда он зарисовывал схемы.

Действительно был и блокнот, и схемы, и вечером дома, открыв его, Юрий нашел фамилию рядового Зиничева.

После войны Зиничев окончил Московский авиационный институт, стал лейтенантом запаса. Но вскоре после войны в Корее его из запаса призвали, и он попал в НИИ.

Мажоров предложил своему бывшему сослуживцу поработать в его группе. Тот с радостью согласился.

Перед группой Мажорова стояла сложнейшая техническая задача. И состояла она, прежде всего, в том. что проблему создания шумовых помех невозможно решить без мгновенного и точного запоминания частоты импульса. Но импульс, излучаемый РЛС, — это миллионные доли секунды! Никаких решений этой головоломки, разумеется, в ту пору не существовало.

Над решением головоломки бился адъюнкт Военной академии им. Жуковского подполковник Николай Алексеев. Его прикомандировали к группе Мажорова, и исследования должны были лечь в основу кандидатской диссертации.

Адъюнкт разработал устройство по запоминанию частоты на основе запаздывающей обратной связи. Но таким устройством можно было запомнить принятый импульс на очень короткий отрезок времени — на несколько микросекунд. Но, увы, такие параметры для создания системы многократных помех непригодны.

«Вскоре после долгих раздумий и поисков, — признается Юрий Николаевич, — мне удалось придумать систему, которая могла решить задачу мгновенного определения и запоминания частоты импульса.

Сначала я разработал блок-схему моей будущей станции. Здесь возникли трудности принципиального характера. Впрочем, когда их не было? Они всегда сопровождают работу конструктора-разработчика. Главное — цель. А целью было создание установки, которая могла продемонстрировать дееспособность моей идеи в целом.

Вспоминая проделанную в те годы работу, удивляешься, каким малым числом людей удалось так много сделать. Опытная установка нами была изготовлена. Она называлась «Станция ответных многократных и шумовых помех».